Чтобы в юрте горел огонь | страница 35

Мальчик торопливо уходил с площадки, пристыженно опустив глаза. Пёс бежал рядом, не чувствуя себя обиженным, и по-прежнему приветливо махал пушистым хвостом многочисленным прохожим. Отец провожал их пристальным взглядом, пока они не потерялись в толпе…

— Помнишь папины любимые слова? — говорит Дарима. — Дочери — чужой товар; был бы у меня сын, невеста всегда ему найдётся… Он уже давно имя нашему братцу подобрал — Баир. Это значит — радость, счастье. Хорошее имя. Если родится брат, всем лучше станет.

— И мы все вместе поедем в Шиберту, — говорит Нилка. — Знаешь, как там хорошо! Бабушка Олхон настряпает шанег и песочников, сварит саламат…[6]

— А я не пробовала саламат. Какой он — вкусный? — спрашивает Дарима.

— Кто не ел саламата, в том силы настоящей нет, — бабушкиными словами объясняет младшая сестра.

И вот уже Нилка живо представляет, как ведёт старшую сестру по главной улице Шиберты, а сзади бежит резвый Далайка. Девочка играет на рожке звонкую зазывную мелодию. Заслышав её, открываются окна, ворота, и везде появляются знакомые, приветливые лица.

«Внучки к Олхон приехали, — улыбаются шибертинцы. — Дождалась своих». Все приглашают их к себе в гости, даже бабушка Карпушиха ради такого случая поднялась с постели и, завидев сестёр, зовёт их в свой дом.

Стоит глубокая ночь, а сёстры точно забыли про время, всё говорят и говорят между собой, как будто впервые встретились.

Утром дочери ждут отца, но от него нет никаких вестей. Тогда Дарима и Нилка решают навестить мать. Они идут на центральную улицу, где в одном из проходных дворов стоит здание родильного дома. Окна первого этажа закрашены изнутри белой краской, на окнах второго и третьего этажей висят белые занавёски. Иногда чья-нибудь рука отодвигает занавеску, показывается бледное женское лицо, внимательно разглядывающее людей. Убедившись, что нет того, кто нужен, женщина исчезает, и занавеска снова закрывает таинственный мир, куда так жаждут проникнуть стоящие вокруг здания люди. Здесь, в основном, мужчины, явно растерянные или подтянутые. Деловитые бабушки и дедушки, нагруженные сумками и авоськами, переговаривающиеся друг с другом.

Сёстры открывают тяжёлую, на стальной пружине дверь, входят в приёмный покой, где за столом сидит бледная женщина в белом халате.

— Вам кого, девочки? — спрашивает она.

— Нашу маму привезли ночью, — начинает, волнуясь, Дарима.

— Ваша фамилия? — спросила женщина.

— Баторовы, — хором ответили сёстры.