– А зачем черкесам наши пули? – недоумевал поэт.
– Своих-то не хватает.
– Своих не хватает, – поддержал полковника Одоевский, – а вот заряды к пушкам завелись у них. Кто им только пушку ту подкинул, с которой они сегодня, что тебе на сцене в театре выступили?
– Удивляешься? – Потемкин кинул на него насмешливый взгляд. – А я не удивляюсь. Англичане. Кто же еще? Оружия английского происхождения у черкесов много нынче. Завозят морем по контрабанде из Турции и Персии, обходят наши морские кордоны. Скольких уж словили. А там, в Турции и Персии, английских оружейников много понаехало – почуяли выгодное дело.
– Да уж без англичан не обошлось, – согласился Одоевский. Он посмотрел на карту и присвистнул: – А христианская обитель-то, ваша светлость, о которой поутру говорили, оказывается, совсем близко отсюда, всего перехода два, не больше. Вот крестиком отмечена…
Приказав к ночи удвоить цепь и усилить секреты, а первой мушкетерской роте князя Долгорукого находиться в готовности подкрепить караул, ибо лазутчики дали знать, что черкесы в большом сборе и готовятся напасть на лагерь – их пикеты от русских не далее чем в полтора ружейных выстрела, – полковник Александр Потемкин отпустил офицеров и сам направился спать. Однако пережитое в схватке возбуждение еще не улеглось и сон не шел.
Ночью набежали тучи, закапал дождь – сперва мелкий и редкий. Потом же ветер усилился и разразилась буря. В неясной тревоге Саша поднялся с походной кровати и вышел из палатки. Он хорошо слышал, с каким ужасным шумом морские волны разбиваются о берег. К утру ветер немного утих, но море еще волновалось. Улегшись в бурке, полковник задремал, когда стало светать. Его разбудили крики солдат. Позвав Афоньку, он потребовал объяснить, что же произошло – неужто черкесы?! А оказалось – свои, родимые, отличились. Едва Александр услышал о событии – сон мгновенно слетел с него от злости.
Вопреки приказу командира нашлось-таки несколько охотников купаться в море, в том числе и офицеров. Из них один уланский ротмистр чуть не заплатил жизнью за свое озорство. Следивший за русскими черкес бросился в воду следом за ротмистром и принялся топить его. В борьбе с черкеса сорвало шапку и чевяки, он сам отбросил в сторону пистолет и шашку, так как они мешали ему, и с ротмистром они схватились голыми руками.
Оставшиеся на берегу солдаты и офицеры сперва растерялись: стрелять не решались, боясь задеть своего. Но прилив волны на их глазах разъединил борющихся. Ротмистр пошел ко дну. Волны сомкнулись над ним, а когда полковник Потемкин прибежал на берег, удальца только что выкинуло замертво. По приказу Александра его откачивали на полковничьей бурке. По счастью, офицер оказался жив и его едва привели в чувство. Черкес же все еще болтался в воде. Потемкин подозвал переводчика, и тот прокричал горцу, чтобы он сдавался, но черкес не выразил никакого интереса.
