– С превеликим удовольствием, – Ермолов с благодарностью склонил голову, – соскучился по вам всем, признаюсь честно.
Соседство князя Потемкина и его ухаживание против воли разволновали Мари-Клер. И после завтрака, желая остаться одна, она вернулась в дом. Войдя с веранды, остановилась в просторной гостиной, оглядывая ее. Вся комната, убранная в изумрудно-зеленых тонах, казалась светлой, даже прозрачной. Белый рояль. Мебель из нежно-желтого ореха, во французском стиле, с позолотой. Длинный орехового дерева диван с зеленой обивкой и многочисленными подушечками с парчовой бахромой. На стенах – зеркала в золоченых рамах с украшениями, в нише над камином – портрет сановника, увешанного орденами, в парике. Один глаз его закрывала черная лента. Мари-Клер вспомнила, как Анна Алексеевна еще вчера объяснила ей, будто на портрете изображен отец Елизаветы Григорьевны – князь Потемкин.
Пройдя парадную гостиную, она направилась в столовую. Здесь стены украшали обои из китайской бумаги с ручной росписью: пионы, хризантемы, диковинные птицы с распущенными цветными хвостами. По углам – раздвижные ширмы красного и зеленого тонов. На табуретах и креслах – подушечки в красную и зеленую полоску.
Осмотрев столовую, Мари-Клер откинула камчатную занавесь с зеленым и золотистым рисунком – она хотела открыть дверь в следующее помещение, но, услышав оттуда голос княгини Елизаветы Григорьевны, испугалась, выбежала снова на веранду. Затем поспешно спустилась в сад.
* * *
Малая гостиная в имении Кузьминки, убранная по царскому вкусу новой хозяйки, была едва ли не самой уютной комнатой в доме, уступая лишь спальне. Паркетный пол устлан пушистым ковром. Затянутые бордовым шелком стены украшены дорогими картинами и гравюрами. Мебель из красного дерева, отделанная бирюзой и облитая малиновым штофом, мягка и покойна. Диваны и кресла – в золотистой обивке с перламутровой инкрустацией. Все располагало здесь к душевной беседе, интимной, любовной близости.
Прикрыв за собой дверь, княгиня Лиза подошла к большому круглому зеркалу, заключенному в позолоченную раму. Некоторое время смотрелась в него, оправляя складки шали. Усевшись на диван, Алексей наблюдал за ней, любуясь. Поймав в зеркале его взгляд, Лиза улыбнулась.
– Вот мы и дождались воспитанницы, – проговорила она, поворачиваясь. – На кого, полагаешь ты, больше похожа наша гостья, на принца Мюрата или на маркизу Анжелику?
– Не знаю, Лизонька, – граф поднялся, подошел к жене. Сдвинув шаль с ее плеча, наклонился, целуя, – по мне тиха она, скромна, застенчива, – продолжил вполголоса. – А ни маркизу, ни тем более маршала Мюрата уж никак в застенчивости замечать не приходилось. Да и лицом – ни в отца, ни в мать. Особенная какая-то. Совершенно особенный человек.
