Поужинав, еще долго сидели все вместе вокруг огня, не в силах оторвать глаз от завораживающего зрелища горящего костра, зачарованно любуясь огненной игрой трепещущего пламени, то уменьшающегося и стелющегося по низу, то высоко взлетающего ввысь. Рейвен палкой собрал в кучу рассыпавшийся в стороны горящий хворост, сотни растревоженных искр столбом взлетели в темноту ночи, ярко сверкая и в миг бесследно растворяясь. Воздух над костром, казалось, плавился, щедро распространяя душистый сосновый запах. Торжественность и всю прелесть момента безжалостно нарушил Уэйкфилд.
– Пора отдохнуть с первыми лучами продолжим путь.
Грустно вздохнув, согласно поднялись и с неохотой разбрелись по своим местам, воин, оставленный для охраны, остался сидеть у постепенно затухающего костра.
Довольно скоро утомленные дальней дорогой путники уснули, лишь Седрик и Уэйкфилд, ворочаясь с боку на бок, как ни пытались, так и не смогли сомкнуть уставших глаз, не выдержав, Седрик поднялся и вернулся к костру, присев подбросил немного сухих веток.
– Джон, иди, отдыхай, мне все равно не спится.
– Благодарю, сэр, – обрадовался борющийся со сном воин.
Сидя один у костра, задумался о брате, зачем же все-таки он позвал его и неужели это правда и Уилл умирает? В голове стремительно сменяя одна за другой проносились тревожные мысли. Предположение, что Уилл при помощи Уэйкфилда пытается заманить его в заранее приготовленную западню сразу же решительно отмел, ни брат ни бывший наставник по его твердому убеждению были просто неспособны на подобную подлость, и если бы он хоть на миг в этом усомнился. разве взял бы с собой девушек, рискуя подвергнуть их жизнь опасности. Поверить же, что брат действительно умирает не хотел и не мог. Да они уже много лет в ссоре и даже не общались, но как не пытался Седрик навсегда вычеркнуть все воспоминания о брате ему это не удавалось. Он отчетливо сознавал, что несмотря ни на что в его душе по-прежнему остается неприкосновенный уголок, пусть тщательно скрытый даже от него самого, но пока жив Седрик его никто и никогда не сможет занять, это место на веке принадлежит только Уиллу. От печальных размышлений на душе становилось все хуже. Вскоре различил шелест приближающихся шагов, приподняв голову, напряженно вгляделся в темноту и, различив по силуэту, кто идет, понимающе кивнул:
– Не спится?
– Тебе, как вижу, тоже.
Вертя в руке палку и пытаясь придать своему голосу равнодушный оттенок, Седрик поинтересовался:
