— Как же добраться до этой криницы? — спросил Дафин-царь.
И тогда Фэт-Фрумос подошёл к окну, всмотрелся в дальнюю даль и подробно объяснил, какими путями должен ехать тот, кто решится спасти Афина.
— Я немедля пошлю туда самых храбрых своих воинов, чтобы они принесли мне кувшин живой воды! — радостно крикнул Дафин.
— Нет, государь, — возразил богатырь, — ни одному твоему воину, пусть даже самому отважному, не справиться с этим делом. А если кто и достанет живую воду, она не оживит Афина. Ты, государь, причина беды, поэтому сам должен ехать, побороть все трудности, наполнить кувшин и спасти Афина. Иначе всё будет напрасно. Жертву, которую он принёс тебе, можно искупить лишь равной жертвой. И я, как видишь, сам еду спасать мою ненаглядную Косынзяну. Много мы с Прикинделом преодолели дорог, много врагов осилили, а сколько ещё тёмных сил на нашем пути! Но мы не дрогнем душой, не свернём с пути. Поступи и ты так же, Дафин-царь. Найди в себе силы, откажись на время от довольства, покоя и любви царицы, отправляйся в путь один и сам добудь живую воду. Преодолей все трудности, найди криницу вечной жизни, победи грозных чудовищ, которые её стерегут, воротись назад и окропи этот мёртвый камень. Тогда Афин вновь оживёт, и ты искупишь свою вину перед верным братом…
— Так и будет! — воскликнул Дафин-царь, убеждённый словами своего славного гостя.
На заре Фэт-Фрумос и Прикиндел простились с хозяевами и отправились в путь.
Непросто было Дафину-царю оставить молодую жену да дела государственные. Но знал он, что не сможет отныне ни есть, ни спать спокойно, пока не отыщет криницу бессмертия и не спасёт того, кто пожертвовал ради него жизнью.
Уже на следующий день он сел на коня и ускакал. Много трудностей встретил царь на пути, но он осилил их, совесть гнала его вперёд, сердце жаждало подвига, искупительной жертвы.
Спасибо Фэт-Фрумосу: без его советов не вышел бы он живым из множества испытаний. Наконец он нашёл волшебную криницу, одолел чудовищ, что её стерегли, наполнил кувшин, воротился в замок и обрызгал живой водой окаменевшее тело молочного брата.
Открылись веки Афина, задвигались его руки. Каменный витязь коснулся ладонью лба, протёр глаза, огляделся в недоумении по сторонам, словно очнулся от долгого, беспробудного сна. Потом поднял ногу, сделал шаг, другой и подошёл к Дафину-царю, который ждал его с распростёртыми объятиями. Братья крепко прижались друг к другу, и слёзы радости текли у них по щекам.
