— А у меня была кукла Рита. Я ее так назвала в честь знаменитой итальянской певицы.
— В третьем классе я однажды разбил окно в школе.
— И признался?
— Ну конечно.
— Какая хорошая была зима, когда я училась в четвертом классе. В каникулы я весь день была на катке.
— И вечером?
— Иногда и вечером. А если говорить откровенно, только один вечер.
— Расскажу тебе один смешной случай. В пятом классе я как-то грипповал и не ходил в школу. Я не знал, что задано по географии, и, когда учитель спросил меня, что это за страна тысячи озер, я ответил: «Швейцария!»
— Забавно! Скажи, ты когда-нибудь посылал телеграммы?
— Нет.
— А я посылала.
— Зато я получал.
— Это не совсем одно и то же, но, в общем-то, близко.
— Ты что завтра делаешь? Воскресенье ведь.
— Еще не знаю. А ты?
— Я хотел в кино пойти. Может, и ты пойдешь?
— Пойду. На какой сеанс?
— Ну хотя бы в одиннадцать. К обеду будем дома.
— Договорились. Завтра в одиннадцать.
— Здесь, перед домом.
— На этом самом месте. До свидания, Раду!
— Пока, Мариана!
От Бухареста, где мы с ним сели в поезд, в одно купе, и до самой Синаи, где он сошел, он всю дорогу смотрел в окно.
Я читал. Не столько читал, сколько перелистывал журналы. Когда бы я ни вскинул глаза, я видел его руки на спущенной оконной раме, сутулую спину, прядь каштановых волос, которую трепал ветер.
Он заговорил со мной, когда наш скорый поезд мчался как бешеный мимо станции Буфтя. Он повернулся ко мне и вдруг сказал без всяких предисловий:
— Как мне хотелось, чтобы мы остановились здесь!..
Я рассмеялся. Очевидно, слишком громко и неестественно, я сам почувствовал, что надо объяснить ему, над чем я смеюсь:
— Я еду в Клуж. По-моему, мы слишком часто останавливаемся. Я уже ругаю себя, что не догадался взять билет на самолет. Через два часа я был бы там.
Он улыбнулся.
— Я недавно два воскресенья подряд путешествовал самолетом. Собственно, это только так говорится «путешествовал». Один из моих ребят — летчик. Он пригласил меня полетать над Бухарестом.
Я пригляделся к нему. На вид ему можно было дать лет сорок, максимум — пятьдесят. А у него уже сын — летчик! Я хотел было сказать ему это, но он опять отвернулся к окну и повторил:
— Да. Как мне хотелось, чтобы мы остановились в Буфте. У меня здесь двое: один работает зоотехником, другой — кинооператор.
В Звориште, а может быть, где-то дальше, он подозвал меня к окну и показал гигантскую дождевальную установку в виде аиста, из крыльев которого снопами брызгали струи.
