Первые экзамены были устные - по математике и физике. И здесь завалить абитуриента, если он знает предмет, довольно трудно. Если бы первые экзамены были письменные, например, сочинение, то поставить неугодному абитуриенту низкую оценку было бы проще простого. Написать, например, «тема сочинения не раскрыта» - и всё. То есть, можно считать, что нам повезло.
Тогда поступающих делили на потоки. Лёня сдавал экзамены на поток раньше меня. Он раньше сдал документы и поэтому раньше поступал. К тому времени мы уже были молодыми влюбленными. И как молодые влюбленные пришли вместе смотреть списки групп. Тут нас ждал приятный сюрприз, мы были зачислены в одну группу - группу москвичей. И что мне очень хорошо запомнилось - читая списки, мы видели: еврейская фамилия, еврейская фамилия, еврейская фамилия. И таких фамилий в списке было тринадцать. Явно тринадцать еврейских мальчиков и девочек. А вот четырнадцатая фамилия была Жидов. И как потом выяснилось, именно человек с такой фамилией был русский. Вот в такой группе мы с Лёней и учились.
Про наше еврейство нам не давали забыть и после поступления. Например, в институте была санчасть. Каждый поступивший в институт в обязательном порядке имел при себе медицинскую справку о состоянии здоровья из своей поликлиники, так называемую форму 286. На этой справке начальник медсанчасти института должен был поставить свою печать и тем самым как бы подтвердить состояние здоровья студента. Можете не сомневаться, что у всех первокурсников были абсолютно нормальные справки. И вот я прихожу в санчасть, кладу на стол свою справку и жду. Начальник медсанчасти смотрит на справку, потом на меня и начинает выговаривать, мол, что же это ты, с такой фамилией, куда ты полезла. Я даже не знала, что ему ответить. Я, между прочим, принята в институт, я студентка. Ему, конечно, объяснили, что справка нормальная, и никаких сомнений в этом быть не может. Печать свою он поставил.
В процессе учебы нам приходилось с ним сталкиваться, и мы узнали, что фамилия его Дыбенко, он наполовину еврей.
И вот, когда они вместе поступали в Губкинский, я думала, мол, все мамы волнуются, где их сын, почему, скажем, он так поздно не дома, а у меня таких проблем не будет. Я ведь могу всегда позвонить Шуре и спросить, где Аня, где Лёня. Я предложила им записаться в одну группу. Они и записались. И никакой хитрости в моём предложении не было. Я всего лишь хотела быть спокойной за Лёню. Ведь они знакомы с детства, так что ничего «такого» у меня и в мыслях не было, а у них вдруг начались отношения. Они стали проводить вместе очень много времени. Лёня часто бывал у Ани в гостях. Он не рассказывал, но я и без этого все поняла. У них - роман.
