— Ладно, — вздохнул Олег. — Решайте пока, кого из вас наказывать первой.
Он взял нож и пошел вниз, к ручью…
…Соня, проводив Олега взглядом, повернулась к Кате и сказала негромко:
— А ведь наврала нам та особа. Не порол Олег ту Оксану, все это выдумка.
— Почему ты так считаешь? — рассеянно проговорила Катя, с ужасом думая о предстоящем наказании.
— А потому, милая моя подружка, — улыбнулась Соня. — Что будь та история хоть чуточку правдой, нас бы уже выпороли.
— А ведь верно, — изумленно проговорила Катя. — Ведь мы с тобой так учудили, что той Оксане и не снилось. Может, Олег нас таки пожалеет?
— Опять? — нахмурилась Соня.
— Все-таки, какая же правильная — вздохнула Катя. — Неужели тебе не страшно, не противно быть поротой?
— И страшно, и противно, — вздохнула Соня. — Но и прощения после сегодняшних наших выкрутасов принимать нельзя. После такого прощения я уж точно не смогу себя уважать. Или ты думаешь не так?
— Да все так, ты права, как всегда права. Но признайся: не заговори Олег о порке, смогла бы ты сама потребовать наказать нас?
— Не знаю, — честно ответила Соня. — Но раз уж так выпало, то хочу пройти до конца.
Они помолчали немного. Катя открыла косметичку и достала пачку сигарет. Соня нахмурилась.
— Ну, Соня. Раз предстоит такое…
— Ладно, — улыбнулась Соня. — Дай и мне.
Они закурили, помолчали, каждая думала о своем — и об одном и том же.
— Соня, — вдруг тихо проговорила Катя. — А ты расскажешь об этом дочери?
— Не знаю, — ответила та после долгой паузы. — Наверное… Нет, все же расскажу. Обязательно расскажу.
Она вдруг встряхнула головой, словно отгоняя от себя искушение, и повторила с ожесточением:
— Обязательно расскажу, — вновь помолчала, жадно затягиваясь дымом. — Нельзя мне скрыть такое, нельзя… Моей маме куда тяжелее было исповедоваться в том, последнем письме. И, с учетом всех обстоятельств, особенностей ее профессии, возможности умолчать о содеянном было куда больше. Но она же не пошла на это. И я ей очень благодарна за честность. Могу ли я, зная, как поступила в подобной ситуации моя мама, позволить себе солгать, дабы выглядеть в глазах дочери лучше, чем я есть… — Соня еще помолчала и спросила негромко. — А ты?
— Ох, не знаю, — пробормотала Катя, отводя взгляд. — Решусь ли…
Настал Катин черед жадно тянуть сигарету, выигрывая время.
— Впрочем, раз ты все расскажешь Вере… Тогда уж лучше мне самой во всем признаться…
Она горько усмехнулась, загасила окурок о камень.
— Ладно, давай решать, кого из нас первой…
