— И за все провинности, с самого начала похода — смущенно вздохнула Катя. — Подозреваю, что много их набралось.
Олег опешил: такой реакции он никак не ожидал. Ну, лепет оправдания, слезы, мольбы простить, на худой конец, истерика. Но такое… Злоба пропала, пришла растерянность. Что же делать-то?
— Что ж, раз вы согласны, — пробормотал он растерянно.
И запнулся, с ужасом поняв, что разом перечеркнул все возможности разрешить ситуацию иначе.
— Давайте считать провинности, — проговорил, стараясь не очень заикаться.
— Давай, — улыбнувшись, тихо проговорила Соня.
Начали перебирать, высчитывать, за какую провинность какое наказание причитается. Поначалу более усердствовали сами женщины, Олег же отделывался небольшими репликами, относя ту или иную провинность к несущественным, но постепенно увлекся, стал сам припоминать, где и как проштрафились. Воспользовавшись ситуацией, он в который уж раз подробно разбирал каждый проступок, объяснял, к каким неприятными, а то и непоправимыми последствиями могли такие проступки завершиться. Женщины внимательно его слушали, то и дело краснея. Собственно, все это Олег говорил им и раньше, почитай, каждый вечер. Но до сегодняшнего разговора все разъяснения и нравоучения Олега были пустым сотрясением воздуха: ничего хоть чуточку похожего на опасность, как казалось обеим женщинам, не было. Особенно подробно разобрал Олег последний инцидент. И хотя он и ни слова не сказал о грозившем ему самому, Катя и Соня поняли: своими неправильными действиями приготовили они могилу всем троим.
— Да, — тихо молвила Соня. — А я-то была уверена, что поступаю правильно. А, оказывается, провинилась больше, чем Катя.
— Больше, — жестко сказал Олег. — Поскольку ты одна стояла устойчиво, только ты и могла обеспечить нам страховку. Ты же и не только не помогла нам, но сама оказалась в опасности.
Когда же подсчитали, кому сколько причитается, Олег, улыбнувшись, сказал:
— Чересчур много набралось. Давайте введем понижающий коэффициент.
— Не надо, — отвергла его предложение Соня. — Разделим наказания на несколько дней и получим все сполна. Надеюсь, ты, Катюша, не возражаешь?
И она с улыбкой посмотрела на подругу, у которой провинностей оказалось куда больше.
— Не возражаю, — ответила та зардевшись. — Все должно быть справедливым.
— Ну а чем пороть-то вас? — Олег решил ухватиться хотя бы за соломинку. — Разве что отшлепать вас рукой.
— Зачем же, — Соня вновь возразила ему, явно перехватывая инициативу. — Ольховник рядом, нарежь прутьев.
