- Кто это? - удивленно спросил Океан, узрев столь грозное воинство ощетинившееся острыми копьями.
- Я ж тебя предупреждала, - отвечала царевна-Лебедь, - эти витязи морские, мне, как братья, все родные.
- Что за диво дивное, - аж присвистнул дядька Черномор, увидев царевну-Лебедь в обнимку с чужестранцем-Йотуном.
В лице этого демоноса сочеталось много противоречивого, несокрушимая энергия и мощь, химерная живость, присущая морским обитателям и железная воля. Сам же демоносик был закутан в белый хитон, искусно расшитый золотом. Из под него виднелись босые ноги, на всех пальцах-щупальцах были одеты драгоценные кольца.
- Так вот о ком кричал морской кит Сивыч, - сообразил дядька Черномор, - не зря его крик мне внушал дурные предчувствия, только искал я вора не там, где нужно.
Титан Океан оторопело слушал Черномора и ничего не мог сказать в ответ, из его клювовидной пасти вырывались только жалостливые писклявые звуки, больше похожие на истерический смешок. А всему виной была ужасная сухость во рту, покрывшая поднебенье синюшным инеем. В горле все слиплось, и большой непрожеванный кусок горечи примёрз к гландам. А в это время его растерянного и оторопелого обходили со всех сторон огромные ростом воины.
Их было ровно 33, и каждый из них равен титану по силе и величию. А дядька Черномор, несмотря на преклонный возраст, выглядел просто ужасно, острием медного копья пихал Океана в живот, приговаривая:
- Эй, ты, толстопузый, не вздумай клевать носом, четко и ясно отвечай, кто ты и откуда взялся, да не смей врать, я таких, как ты, вижу насквозь.
Но Океан молчал, судорожно пережевывая комок горечи, который, как назло, застрял ему в глотке, отчего вид его был комичным, а волосы, торчащие, словно у морского ежика, только усиливали общую картину.
- Чего молчишь, толстопузый, - то и дело толкал его копьем в живот дядька Черномор, сладко позевывая.
- Вы тоже не спите, - прикрикивал он на своих богатырей, - охраняйте царевну, может йотун тут не один.
И впрямь братья-богатыри жестоко зевали, трудная дорога совсем измотала их силы, да еще царевна-Лебедь, как и обещала, напустила им сонного туману.
- Вот оно что, - понял дядька Черномор, - это Лебедушка нам туману сонного напустила.
- Прекрати чародействовать, - прикрикнул он на царевну, - ты не сможешь своими чарами усыпить нашу бдительность.
Только девушка не слушалась, раз, за разом насылая сладкие чары дремоты и сна. Пришлось Черномору применить противоядие. Стоя на одной ноге, он закрыл девять отверстий своего тела, скрестил руки на груди, задержал дыхание и, сосредоточившись на мысли, приговорил:
