Не может этого быть, точно такиеже глаза я видел у Тешши,
мелькнуло в его сознании, и будто озарение молнии оживило скованную гипнозом волю.
- Да ведь это же её родная сестра. Еле-еле найдя в себе силы, Феникс собрался с духом, молвил:
- Постой, бабуся, нас кушать нельзя, мы тебе от сестры весточку притаранили.
- От какой еще сестры,- булькала себе под нос старушка,- так я тебе и поверила.
- Тебя ведь Ягой зовут?- допытывался он.
- Раньше звали Ягой, теперь зовут зовуткою, а величают уткою. А вот, кто ты такой мне не ведомо!
Феникс, пересилив себя, дотянулся до ожерелья, висевшего у него на шее, и протянул его бабусе:
- На вот, возьми, это тебе твоя сестра Тешша передала …..
- Что ты там стрекочешь, будто кузнечик,- ворчала старуха,- тоже мне придумал, от моей сестры, где это видано, чтобы моя сестра с такими поганками связывалась.
- Вот, посмотри,- протягивал ей ожерелье,- это твоя сестра через нас тебе привет передает.
- Что ты там мне показываешь,- бурчала старушенция,- ничего не вижу, ничего не слышу, да и знать ничего не хочу, лета-то мои немаленькие, все что знала, позабыла, а чего не знала, то мне без надобности.
И все же, протянув свою костлявую руку, ловко подцепила ожерелье, приблизив к своему носу, что нюхала, втягивая воздух.
- Да, похоже, не врешь, от сестрицы Тешшы подарочек. Так и быть, тебя милок, не трону, а насчет вас,- она обратилась к Гарпиям. Одного пусть Метла слопает, а второго я сама приласкаю, и ехидно расмеявшись, топнула костлявой лапкой по спине дракона. Аист невольно распрямив крылья, вильнул распушенным хвостом.
Бабка зашаталась, замахала руками, прикрикивая:
- Тише, тише, проклятущий.
Но не смогла удержаться. Упала на спину, скатилась на хвост и, провалившись между перьями, начала падать, хватаясь за хвостовое оперение. Так, утопающий хватается за пёрышко голубя, парящее над водою.
Застрекотав от боли, Метла клюнула старуху, и та, вырвав из хвоста клок перьев, полетела вниз, размахивая когтями, будто крыльями.
- Угробил таки бабку, проклятущий, неслись в ночи грязные ругательства.
Только всплеск воды говорил о том, что она не разбилась о землю, а угодила в топкое болото. Над болотом царил зловещий полумрак и полное безмолвие, изредка нарушаемый жалобным криком испуганой птицы да заунывным кваканьем болотных квакш. В сумеречном свете луны было отчетливо видно бабку, барахтающуюся в болотной грязи.
- Буль, буль, тонуль,- булькала бабка болотной жижей, пытаясь выбраться из топкой трясины.
