Никто из девочек не умел изящно пользоваться ножом, вилку они суетливо перекладывали из правой руки в левую, пока не заметили, что рыжий со шрамом вообще держит свою вилку в кулаке, а безбородый в тюбетейке ест руками.
Зелме от этого открытия даже сразу как–то полегчало — свои люди, а не интеллигенты с выпендронами, и она, к удивлению подружек, пробасила:
— Парни, музыку вы хоть иногда заводите?
— Ах, простите! — тут же вскочил самый молодой господин и включил радио.
Под музыку и познакомились, но любому человеку очень трудно с ходу запомнить имена людей, одетых в одинаковые костюмы, как в форменную одежду. Иса, Муса, Довлет, Чохар, Нохчар… — столько всего и со страху не упомнишь.
Господа в черном ели тоже много, но пили еще больше.
— Разве чеченцы пьют? — жеманно спросила Таня Ким ангельским голоском у рыжего соседа с косым шрамом через всю щеку, на всякий случай сопровождая свой вопрос чарующей улыбкой. — У вас, говорят, шариат какой–то.
— Шариат там, — он ткнул в стену волосатым пальцем, — на Востоке. А мы в стране нечистой. Тут все можно, тут везде грех. Дома в мечети очистимся.
Таня еще раз улыбнулась розовыми губками, похожими на цветок шиповника, и принялась кокетливо рассматривать соседа сквозь бокал с шампанским. На того ее кокетство никак не подействовало. Он молча смотрел только в свою тарелку. Таня отметила, что ни один джигит не только не распускал с девочками рук, но даже глаз никто на приглашенных дам поднять не смел.
Потом ее сосед вытер рот скомканной салфеткой и громогласно провозгласил:
— Господа офицеры, тост!
Рыжий шрамоносец с бокалом в руке поднялся над столом во весь гигантский рост, и голова его ушла почти под потолок.
— Выпьем за прекрасных дам!
Все мужчины с шумом поднялись с мест и разом опрокинули в себя свои объемистые рюмки.
— Посуду по–гусарски не бить! — предупредил молодой распорядитель, который первым встретил у дверей девочек. — Потом на ковре на осколках обрежемся.
Галантные кавалеры ограничились тем, что наперебой поцеловали у дам ручки, шумно сдвигая на столе посуду и роняя бутылки.
— Вы разве военные? — осторожно спросила Таня Ким.
— Тут все герои освободительной борьбы с русскими захватчиками, — жестко отрезал рыжий, по–прежнему пряча глаза от юных женщин. — Мы все тут — победители.
Зелма — Прошмандовка часто поводила из стороны в сторону своим длинным горбатым носом, словно принюхиваясь к какому–то неприятному запаху. Самый молодой из них, распорядитель вечеринки, в свою очередь старательно вытер губы салфеткой, погасил верхний свет в просторном номере, вышел на середину и объявил:
