Африка, разумеется, покраснела от злости, но по ее черному лицу никто этого не заметил, она не краснела, а серела. Зелма как раскрыла рот от удивления, так и стояла с открытым ртом, ловя ворон. Ее еще никто не приглашал на ночь, чтобы провести время в «пристойной» компании, и к тому же платил за это бешеные деньги.
Только весьма тонкая в поведении и сдержанная в обращении Таня Ким не переменилась в лице, а по–прежнему одаривала всех царственной улыбкой. Она прошла вперед и протянула молодому господину, прежде всех встретившему их у порога, руку для поцелуя.
— Совсем другое дело, — сказал тот, в полупоклоне целуя ей руку. — Уважаемые дамы, прошу пожаловать к нашему столу.
— А где у вас душ? — удивленно пожала обнаженными черными плечиками Африка.
— Зачем душ? — удивился в свою очередь молодой господин с проникновенными глазами, который при встрече пожаловался Африке, что его никто не любит.
— Как положено, — сказала Зелма. — Перед сексом всегда душ.
— Вас пригласили на романтический ужин, а не на примитивный интим.
Девочки были окончательно обескуражены.
Стол был накрыт со стандартной роскошью для провинциалов — повсюду сверкали импортные этикетки, на бутылках и баночках, на пластмассовой или пленочной упаковке. Все это кулинарное богатство выставлялось на стол таким образом, чтобы этикетка и наклейка всем бросалась в глаза. Даже водка на столе была только импортная, не русская.
Все восемь мужчин за столом были на одно лицо, как однокалиберные патроны или как манекены на витрине, различались только бородатые и безбородые. Лишь один из них, самый первый, тот кто их встретил у двери, отличался ранней молодостью и свежестью юношеского румянца на щеках, да еще один из них был одновременно и рыжий, и с косым шрамом через щеку, и с золотыми коронками во весь рот снизу и сверху. Остальные в своих черных пиджаках были одинаковы, как черные пистолеты в деревянной стойке в тире.
Девочки, по заведенному обычаю, накинулись на угощение, чтобы не остаться голодными после бурного секса. Ели они быстро и жадно, склоняясь над тарелкой, словно эту самую тарелку могли вырвать у них из–под носа. Галантные кавалеры в черных пиджаках со всех сторон подкладывали им самые вкусные импортные угощения. Немецкие грибы были слишком острые, польская ветчина — слишком пресная, но все шло своим чередом, чинно и чопорно. Во время еды никто не проронил ни слова. С портрета на ковре за застольем строго присматривали бывший советский и причем не самый плохой генерал Дудаев и черный волк на развернутом зеленом флаге, пришпиленном к ковру булавками.
