Верно, нет глупей меня на свете,
Потому что счастьем называл я
Жизнь в заброшенном, глухом селенье.
В час, когда осенний хлещет дождь,
Я очаг топлю гнилой соломой
И на дымном пламени готовлю
Свой обед из трех горстей зерна…
…Хлебопашеством как делом низким
Не пренебрегал я. Но весною
Засуха была. Трудясь усердно,
Я на склоне западном холма
Смог залить лишь половину поля,
А в исходе дня пошел к соседу,
Обещавшему быка. И долго
У калитки запертой стоял.
Окликал. Стучал. И громко кашлял.
Вышел наконец сосед. Спросил:
— Почему так поздно? Что случилось?
— Я прошу, почтеннейший, быка.
Помогите старику, как прежде!
Но сердито он ответил мне:
— Вечером мы пили с другом старым,
Заедали жареным фазаном.
Другу обещал я дать быка.
Башмаками шлепая худыми,
Я домой в тот вечер возвращался,
Мне вдогонку лаяли собаки,
Охранявшие свои дома.
Ночью я не спал. Все ждал рассвета.
И никто моих забот со мною
Разделить не захотел. К утру
Только голуби заворковали
Ласково и нежно, как всегда.
