всеми методами, применяемыми моими коллегами в процессе лечения.
– До последнего дня нам помогала одна добрая прихожанка, взвалившая на себя уход за
больными, дав мне тем самым возможность продолжать службу в храме и молиться, -
пояснил святой отец, поднося лекарю чистую воду, – но и она решилась оставить нас… Я
не могу судить ее за этот поступок.
Наложив на лоб мальчику холодный компресс, лекарь перешел к другому ребенку –
маленькой худенькой девочке с небывало выразительными глазами и густыми волосами.
– Она удивительно похожа на вас, отче, – Мишель улыбнулся едва заметной улыбкой, погладив девочку по голове.
Еще какое-то время он потратил на осмотр девочки и ее матери, а после того, как закончил
элементарные процедуры, выложил на стол пригоршню розовых пилюль и встал, воздев
руки к небу.
– Все в руках Господа, – он вздохнул, подходя к открытому настежь окну. – Их состояние
очень тяжелое.
– Неужели больше ничего нельзя сделать, Мишель?! – священник пододвинулся к нему
вплотную.
Лекарь не двинулся с места и только развел руками.
– Мы всего лишь люди, отче. Вы – святой отец, а я – всего-то грешный странник, которому
довелось стать лекарем. Молитесь, отче, молитесь…
Святой отец схватил врача за плечи и с силой встряхнул, неистово закричав прямо в лицо:
– Ты хороший врач, Мишель! Лучший из всех, кого мне довелось встретить на белом
свете! Всевышний даровал тебе редкую способность врачевать, наделил чрезвычайной
мудростью. Так помоги же мне!
Ни один мускул не дрогнул на лице лекаря, ни одним движением не выказал он
возможного возмущения, только стоял и смотрел в глаза священнику, не проронив ни
слова. Устыдившись внезапной вспышки гнева, святой отец опустил руки, понурил голову
и отшатнулся в сторону, в одно мгновение став не человеком, а тенью.
– Ты, и правда, лучший доктор, Мишель, – бессильно прошептал он едва размыкая уста, – я
видел, как тебе доводилось ставить на ноги безнадежно больных. Я видел, как ты излечил
многих в Ажане [Ажан – город в регионе Аквитания, Франция, расположенный на берегу
реки Гаронны у подножия 162-метрового холма Эрмитаж, в котором в 1537 г. разразилась
страшнейшая эпидемия чумы]. Ты творил чудеса, Мишель. Ты осмелился вступить в
схватку со смертью, и ты смог победить ее. Я видел это… – из его глаз полились слезы, он
молил только об одном: – пожалуйста, сотвори вновь чудо. Твои волшебные пилюли
делают слабых и умирающих сильными и здоровыми. Так дай же нам больше пилюль!
