– Господа, – проговорил Себастьян, – отложите на время ваши энтомологические выкрутасы.
Профессор и господин Пардоза в недоумении посмотрели на него.
– Артур, – продолжал звездочет, – при чем тут твоя жужелица? Ведь речь идет совсем о другом.
– Как это при чем? – удивился и даже обиделся профессор. – Я же тебе говорил, что это редчайший экземпляр, совершенно неизвестный вид, – и уже более не глядя ни на кого, профессор обратился к гостю: – Так вот, уважаемый господин Пардоза, со вчерашнего дня, а точнее со вчерашнего вечера, я являюсь обладателем уникального экземпляра золотой жужелицы, мною впервые обнаруженной и описанной. Теперь этот экземпляр находится в моей коллекции, в коробочке на булавочке.
– На булавочке, – не проговорил, а скорее пропел идальго. – Какая прелесть! Ему там самое место! Я хочу сказать, в вашей коллекции. Надеюсь, вы его прибулавили достаточно хорошо?
– О, не сомневайтесь, – гордо ответил профессор.
– И все-таки я что-то не пойму… – задумчиво промолвил архивариус.
Однако Артур и не думал что-либо пояснять. Он был в восторге оттого, что чуть ли не впервые в жизни встретил коллегу. Он буквально вцепился в гостя, ничуть не замечая, что у того внезапно и, кажется, начисто пропал интерес к энтомологии.
Господин Пардоза лишь вполуха слушал профессора, а сам косился в сторону Себастьяна, который взялся в двух словах рассказать архивариусу о находке профессора.
Когда же звездочет замолчал, архивариус переспросил:
– И ты говоришь, что этого вора так и не нашли?
– Да, надо полагать, улизнул потихоньку.
– Давненько в городе не было воровства, да еще такого неудачного.
Они вернулись к столу, где профессор все еще изливал свое красноречие на идальго из Валезии.
– И все-таки, – промолвил Себастьян, – куда же подевался Самюэль Карабус?
– А он уехал, – отозвался гость.
– Как уехал? – удивился Локк. – Когда?
– Э-э, вчера, надо полагать, и уехал, – быстро проговорил Пардоза. – Я встретил его в Традоссе, и он велел вам кланяться, трактирщик.
Все, кроме профессора, ошарашено смотрели на гостя: его непринужденное заявление было как гром среди ясного неба.
– Да ведь он даже не предупредил, – говорил Локк, – а я его еще спрашивал – далеко, мол, собрались?
– О, поверьте, он ужасно переживал, что не смог с вами проститься. Но срочные дела, спешка… Сами же изволили говорить, что он даже не расплатился. Но пусть это вас не беспокоит. Самюэль – человек, безусловно, порядочный. Он просил меня передать вам плату за проживание. Вот, возьмите.
