- Да, остаюсь. Что же тут удивительного?
Она засмеялась, но смех ее был какой-то ненатуральный.
- Вы, Вася, скажите Григорию Николаевичу... Впрочем, нет... ничего не говорите. Просто скажите, что я сегодня не буду дома!
- Я скажу... Я ничего... Я так!.. - пролепетал Вася, смущаясь еще более и как-то неловко ступая своими длинными ногами. - Вы не сердитесь, Елена Ивановна, пожалуйста!
- За что сердиться? - с живостью возразила Леночка. - Вы просто глупости говорите.
- Это правильно! - добродушно промолвил Вася. - Глупости! Это вы верно... А мне показалось...
Он что-то еще хотел сказать, но слова, видно, не слушались его и засели в горле. Он улыбался кроткой улыбкой и счел долгом еще раз повторить: "Пожалуйста, не сердитесь! - причем это извинение у него выходило такое комичное, что Леночка улыбнулась.
- Я сейчас же иду, Елена Ивановна!
С этими словами он повернул назад и быстро зашагал по дороге.
- Ты куда это, Вася? - окликнул Николай.
- К Лаврентьеву.
- Приходи скорей, Васюк!
- Ладно.
- Странный этот Вася! - невольно вырвалось у Елены.
Ей вдруг почему-то захотелось вернуть его и идти домой, где ждал ее жених. Она колебалась, медлила и... тихо подвигалась вперед. Она решила остаться. С Лаврентьевым она увидится завтра и объяснит ему, почему не пришла. Она так долго не видела старого товарища детства, она так давно не слыхала горячих, волнующих речей, полных какой-то неопределенной и заманчивой прелести. Среди будничных забот эти речи казались праздничным колоколом, зовущим куда-то вдаль, где жизнь, мнилось, получала высший смысл и значение.
"Какой он стал красавец!" - неожиданно вспомнила Елена и вслед за тем почувствовала, что краска стыда разлилась по ее лицу, охватила ее шею, охватила все существо. Она старалась отогнать от себя эти мысли, но какой-то голос шептал ей: "Красавец, красавец!" Все шептало об этом: и тихий вечер, спустившийся на землю, и ярко мерцавшие звезды, и таинственный шелест наливавшихся колосьев, и дивный воздух, полный благоухания и прелести.
"Красавец, красавец!" Эти слова точно носились в воздухе.
Когда вошли в столовую, где на столе уже тихо шипел самовар, Николай заметил, что Леночка вдруг сделалась необыкновенно серьезна и сдержанна; ее синие глаза смотрели строго, и брови сурово сдвинулись; она так сухо ответила на шутливый вопрос Николая: "Отчего так задумчива ты?" - что Николай оставил ее в покое и с аппетитом принялся пить чай с густыми сливками, заедая домашней сдобной булкой и похваливая и чай и булку.
