— Но для меня все равно будет беспокойство, если кто-нибудь другой станет ему прислуживать.
Теперь наступила очередь Рэта задуматься, и он еще больше сморщился от напряженного раздумья.
— Я тебе скажу, если захочу что-нибудь предпринять, ведь ты же первый стал ему прислуживать.
— Я ему прислуживаю со дня его рождения.
— Да, он… он принадлежит тебе, — сказал Рэт все еще задумчиво.
— Нет, это я ему принадлежу, — сурово ответил Лазарь, — я принадлежу ему и молодому господину.
— Вот оно как, — хихикнул Рэт, — а я никогда никому не принадлежал.
Его пронзительный острый взгляд подметил мгновенно промелькнувшее выражение на лице Лазаря. Ему показалось, что Лазарь вроде бы жалеет его.
— Если ты будешь с ним достаточно долго, — а вообще-то для того много времени не требуется, — ты тоже станешь его человеком, как все другие.
Рэт выпрямился, как только мог.
— Ну если так, — вырвалось у него, — так я уже его человек, по-своему, конечно. Я был его через две минуты, как он взглянул на меня своими странными, красивыми глазами. А странные они потому, что достают тебя, берут в плен и ты пойдешь за ним куда угодно. А я собираюсь последовать за ним.
В тот же вечер Лазарь пересказал эту сцену. Он просто-напросто повторил все слово в слово. Лористан выслушал его внимательно.
— У нас еще не было времени узнать его как следует, — заметил он. — Но мне кажется, что это верная душа.
Через несколько дней, вскоре после завтрака, Марко вдруг хватился Рэта. Он ушел из дома, никому ничего не сказав. Он отсутствовал несколько часов и вернулся усталый. В конце дня он заснул на своем диване в комнате Марко и спал беспробудно. А так как он сам никак не объяснил своего отсутствия, то никто ему не задавал никаких вопросов. На следующий день он снова ушел таким же таинственным образом, и на второй, и на третий. Так продолжалось целую неделю, и Рэт каждый раз возвращался очень усталый, но по-прежнему ничего не объяснял, пока, наконец, однажды утром, еще не вставая, он сказал Марко:
— Я тренируюсь в ходьбе на костылях. Не хочу больше передвигаться по земле, как крыса, бросками. Хочу не отличаться от других людей, насколько это в моих силах. Каждое утро я хожу дальше, чем накануне. Начал я с двух миль. Если я буду практиковаться ежедневно, то мои костыли станут как ноги.
— Хочешь, я буду тоже ходить с тобой? — спросил Марко.
— А не надоест тебе тащиться рядом с калекой?
— Не называй себя так. И, кстати, мы смогли бы с тобой разговаривать во время прогулок. И стараться запоминать все, что видим и мимо чего проходим.
