— Когда я присягнул на верность Самавии, то принес клятву верности и тебе. Мне кажется, что ты и Самавия — одно целое.
И Марко снова поцеловал руку отца.
Лористан повернулся к нему движением, исполненным достоинства и изящества, и, глядя на него, Марко подумал, что в его взгляде была величественная отстраненность, почему казалось так естественно опускаться перед ним на колени и целовать ему руки.
И вдруг лицо отца выразило величайшую нежность. Он поднял мальчика н положил руку ему на плечо.
— Мой юный соратник, ты не знаешь, как сильно я тебя люблю, почему мы оба так любим друг друга. Ты не знаешь, как год за годом я наблюдал за тем, как ты рос, и благодарил Господа за то, что ты растешь патриотом Самавии. Человеком ей нужным. Мужчиной. Ведь ты настоящий мужчина,
хотя тебе всего двенадцать лет. Это не малый срок. За двенадцать лет можно узнать, станет ли ребенок мужчиной или же останется в вечном детстве, хотя доживет до девяноста лет. Этот год может принести много нового и неожиданного для нас обоих. Неизвестно, что я могу попросить тебя сделать для меня и для Самавии. Возможно, такое, чего еще никогда не совершал двенадцатилетний мальчик.
— Каждое утро, каждый вечер, — ответил Марко, — я буду молиться о том, чтобы ты обратился ко мне и я выполнил свой долг с честью.
— Ты и выполнишь его как должно, мой юный соратник, если будешь к этому призван. В этом я могу поклясться, — ответил ему Лористан.
Когда Марко появился из-под арки и ступил на булыжную площадку позади церкви, взвод был уже в сборе. Ребята пребывали в полной «боевой готовности», но у всех был довольно угрюмый и неприязненный вид. Марко сразу понял, в чем причина: да потому что Рэт находился в дурном расположении духа. Он сидел, сгорбившись, на своей тележке, яростно кусал ногти, поставив локти на колени, и хмурился от злости. Он не смотрел вокруг, он, по сути дела, не отрывал взгляда от булыжной мостовой.
Марко подошел к нему четким воинским шагом и, остановившись напротив, отдал честь.
— Извините за опоздание, сэр, — сказал он, словно новобранец полковнику.
— Это он, Рэт! Он пришел, — зашумел взвод. — Посмотри!
Но Рэт не посмотрел и даже не пошевельнулся.
— В чем дело? — спросил Марко уже не так церемонно, как полагалось бы новобранцу. — Нет никакого смысла мне сюда приходить, если я не нужен.
— Он не в духе, потому что ты опоздал! — крикнул кто-то. — И ничего нельзя поделать, если злится.
— Но я ничего и не стану делать, — ответил Марко, и лицо его приобрело весьма упрямое выражение. — Я не за этим сюда пришел. Я явился, чтобы тренироваться в военном деле. А до этого я был занят с отцом. Долг перед ним прежде всего. Я не смогу вступить в ваши ряды, если это взводу не подходит. Мы же не на полевой службе и не на казарменном положении.
