— Я рад, что он так сказал. Этот человек понимает толк в выучке, — ответил Лористан, — этот человек знает, что делается во всей Европе, и может предугадать почти все, что будет совершаться. Это посол одной могущественной и великой страны. И если он сказал, что ты хорошо подготовлен и производишь благоприятное впечатление, это может, это может даже принести пользу Самавии.
— Но почему именно я? И неужели именно для Самавии? — опять вскричал Марко.
Лористан немного помолчал, глядя на него очень серьезно и не просто глядя, но разглядывая своего рослого, хорошо сложенного, ладного сына, его поношенную одежду, горящие воодушевлением глаза.
И он улыбнулся медленной чудесной улыбкой:
— Да. Это может оказаться полезно именно для Самавии.
6
ВЗВОД И ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО
Лористан не запрещал Марко поддерживать знакомство с Рэтом и его командой.
— Ты сам должен будешь решить, подходящие они для тебя друзья или нет. Ты узнаешь это в ближайшие несколько дней и сам примешь решение. Ты был знаком с мальчиками во многих странах и, надо полагать, правильно оценил, чего они стоят. Ты скоро увидишь, что представляют собою и эти — вырастут ли из них настоящие люди или нет. Вот, например, Рэт, что ты о нем думаешь?
И прекрасные глаза отца вопросительно посмотрели на сына.
— Он был бы храбрым солдатом, если бы держался на ногах, — ответил, подумав, Марко, — но он, наверное, может быть жестоким.
— Юноша, который мог бы стать храбрым солдатом, достоин уважения, но если человек жесток, это значит, что он глупец. Только глупцы понапрасну расточают силу.
— А можно мне иногда говорить о тебе? — спросил Марко.
— Да. Ты сам решай, что и как сказать. Но ты должен помнить, о чем приказано молчать.
— Я никогда об этом не забываю. Я ведь так долго этому учился.
— И ты преуспел, товарищ по оружию, — сказал Ло-ристан, сидевший уже за письменным столом, где просматривал какие-то бумаги.
При этих словах мальчика охватил порыв воодушевления. Он подошел к столу, вытянулся во весь рост и отдал честь, весь пылая юношеским жаром самопожертвования.
— Отец! Ты просто не знаешь, как горячо я тебя люблю. Хотел бы я, чтобы ты был генерал и шла война, я бы тогда мог умереть за тебя. Когда я гляжу на тебя, мне ужасно хочется совершить какой-нибудь подвиг. Я бы лучше получил тысячу ран и умер от них, чем не повиновался бы тебе или оказался неверен Самавии!
Марко схватил руку отца, опустился на одно колено и поцеловал ее. Ни английский, ни американский мальчик не мог выразить свои чувства так бурно и порывисто, однако в жилах Марко текла более горячая южная кровь.
