Но, на самом деле, Жан очень скоро почувствовал, что Дени Фурми в Жизоре - главный. Он распоряжался обустройством комтурии, руководил возведением часовни, расставлял посты, проводил учения, и все это с таким видом, будто Жизор вот-вот подвергнется нападению врагов. Кроме того, он всерьез взялся посвящать Жана во всевозможные премудрости - учил его тайнам строения тела, искусству владения собой и силой воли, открывал секреты трав, растений, кореньев. Молодой сеньор Жизора жадно впитывал в себя эти знания, слету овладевал ими, так, что учитель почти всегда оставался им доволен.
Рана на груди у Жана полностью зажила, на ее месте остался крест-шрам, в точности такой же, как у Бернара де Бланшфора и всех остальных находящихся у него в подчинении тамплиеров. Эта метка наносилась особым мечом, имеющим в сечении крест. Теперь Жан знал все точки на теле, куда можно было воткнуть нож, меч или копье, и не повредить себе при этом. Одна из таких точек находилась прямо над сердцем, где теперь у Жана навсегда стояла печать посвящения в тамплиеры - крест-шрам. "В случае, если тебя со всех сторон окружили враги, - учил Дени Фурми, - и ты видишь, что не в силах сопротивляться и вот-вот попадешь в плен к ним, воткни кинжал себе в эту точку и сделай вид, что умер, и никто не усомнится в твоей смерти". Правда, оставалось самое главное - научиться пронзать эти точки, на что требовались годы напряженного труда. Кроме того, чтобы пронзить себя и не повредить никаких органов, необходимо особенное состояние духа, появляющееся у человека в минуты религиозного или ритуального экстаза, а также в пылу боя или в миг отчаяния. Опытнейшие люди могли искусственно ввести себя в такое состояние, и однажды Дени Фурми явил Жану де Жизору это чудо. Выпив немного какой-то темно-зеленой жидкости, сорокалетний сарацин-тамплиер стал расхаживать взад-вперед перед юным контуром, произнося какие-то заклинания и сотрясаясь всем телом. Затем он взял длинный и острый кинжал и с хриплым криком воткнул его по самую рукоятку себе в живот прямо под мечевидным отростком грудной клетки. Затем он предоставил Жану право вытащить кинжал, и когда Жан сделал это, то увидел на животе Дени рану, из которой выплюнулась одна-единственная капля крови, и затем рана стала затягиваться прямо на глазах. Это было настолько невероятно, что у Жана закружилась голова и под ногами качнулся пол. Дени Фурми стоял перед ним целый и невредимый, весело улыбался, а все тело его покрывали маленькие и побольше шрамы, рубцы и прочие отметины самых различных форм.
