Ее неприятный монотонный голос не вызывал желания посочувствовать. Она смотрела стеклянным взглядом, в котором было что-то отталкивающее, и над ее верхней губой выступили капельки пота. Когда же свет от свечи упал на ее высокий выпуклый лоб, Кэтрин увидела, что толстый слой рисовой пудры скрывал глубокие оспины.
Фанни улыбнулась и произнесла утешающим тоном человека, много раз слышавшего эту историю:
— Я знаю, для вас это было ужасно.
— Ужасно? Они дьяволы, исчадия ада. Следует направить армию и всех их перебить.
— Наполеон пытался, но у него ничего не вышло, — понизив голос, сказала Фанни. — Но сейчас вы находитесь в городе и, возможно, в числе очередной волны беженцев с Сан-Доминго найдете некоторых ваших старых друзей и тех, кто покинул испанскую Кубу из-за франко-испанской войны.
Пожилая женщина не проявила ни малейшего интереса к такой возможности. Она раздраженно передернула плечами и отвернулась.
Неожиданно Соланж с удивительной тактичностью привлекла внимание своей компаньонки к партеру под ними.
— Посмотрите, мадам, на того забавного старика. Он похож на самого «короля-солнце»[53]. Кто бы это мог быть?
Посмотрев, куда указывала пальцем девушка, Кэтрин не удержалась от улыбки. Старик, которого увидела Соланж, был одет по моде предыдущего поколения: в напудренный парик с косой, атласные штаны до колен, шелковые чулки, сапоги с красным каблуками и серебряными пряжками и парчовую накидку. В одной руке он держал украшенную ленточками трость и кружевной носовой платок, другой прижимал к груди маленького белого пуделя, в то время как на его плече, вцепившись, сидела верткая обезьянка.
— Это кавалер ордена Почетного легиона, — ответила ей Кэтрин. — Он одет в точности так, как одевались джентльмены при старом режиме, насколько я помню. В детстве он был одним из моих любимцев, возможно, потому, что держал кондитерский магазин. Вам непременно нужно заглянуть туда, пока вы здесь, и попробовать его пралине.
Соланж застыла.
— Нет уж, спасибо, — сказала она холодным тоном. — Я уже не ребенок.
Кэтрин и не думала ничего такого. Она сама была завсегдатаем магазина этого шевалье на Чартрес-стрит. Но Соланж уже повернулась к ней спиной и заговорила со своей компаньонкой: очевидно, Кэтрин задела ее самолюбие.
Ложа быстро заполнялась. Несколько молодых людей столпились вокруг Ивонны Мэйфилд; она привычно принимала их комплименты, ведя себя кокетливо и в то же время по-матерински снисходительно. Наварро ушел поприветствовать кое-кого из друзей, и Кэтрин видела, как он подводил их к своей сестре и представлял. Даже Бартоны были заняты беседой с другой американской парой — в переполненном театре громкая английская речь преобладала над мягким французским языком.
