Славик ориентировался в бордее как на ринге — знал здесь каждый уголок. Умиленно, как на старых друзей, смотрел он на ряды пустых уже — или пустых еще, ведь сегодня праздник урожая — высоких кувшинов, оплетенных виноградной лозой. Похлопал, как по плечу, все четыре бочки Мош Бордея. Высокие синюшные бочки, пахнущие всем, чем пахнет бордей — холодом и вином. Бочки — это главное винохранилище Мош Бордея. В каждой бочке — тысяча литров. Всего — четыре тонны вина. Славик смотрел на бочки по-особому — с большим уважением, пониманием их ценности и вместе с тем по-свойски — так служитель Алмазного фонда смотрит на бриллиант, не имеющий равных в мире, который он, служитель, вот так вот запросто, каждый день протирает тряпицей.
Я присел на скамейку, пока Славик общался с тридцатилитровым бутылем. Посуда — это еще одна особенность бордея. Такой посуды сейчас, конечно, не делают. Мош Бордей, как алхимик, собирал всю жизнь эти высокие пузатые бутыли, на самый разный, и всегда нестандартный по сегодняшним меркам литраж — пятнадцать литров, восемнадцать литров, тридцать литров. Зеленоватого, желтоватого, коричневатого стекла бутыли. В горлышки вставлены старые деревянные пробки. Именно из таких бутылей сливалось вино в емкости меньшего объема — банки, кувшины, сердца.
Славик налил полкувшина вина.
— Дед сказал — целую банку можно, — широко сказал я.
— Куда торопиться? Банка не убежит, — усмехнулся Славик и посмотрел на меня.
Мне показалось, что его все еще одолевают сомнения — трусливые, но притворяющиеся моральными.
— Зачем тебе бухать? — подтвердил мою догадку Славик. — Думаешь, лучше будет?
— А что, не будет? — спросил я бодро.
— Да как те сказать, — вздохнул Славик, упиваясь своим превосходством. — По-всякому бывает.
Мы наливаем в глиняные кружки.
— Ну че, — говорит Славик. — Давай. Побазарим.
Славик стукает мою кружку своей и делает первый глоток.
* * *
Когда мы со Славиком вышли из погреба, во дворе было совсем пусто.
Соседи разошлись — все, кроме Вахта. Он сидел за столом и был ангельски пьян.
Я был тоже пьян, и сильно. У меня кружилась голова, слегка подташнивало, но в целом было хорошо. Я присел на скамейку Мош Бордея. Славик куда-то исчез.
У меня в глазах сливались, размывались, плыли яркие цветные пятна лампочек в винограднике.
Потом я встал и пошел. Откуда-то сзади послышался голос Славика. Он кричал:
— Вова-ан! Будь же ты мужиком!
Мне было наплевать на то, что кричит Славик. И вообще на все. Кроме Раи. Быть пьяным мне нравилось. Все как будто стало красивей и проще.
