Слово «манкурт», похожее на название какого-то животного семейства горностаевых, ввел в обиход писатель Григорий Виеру. Точного происхождения этого слова никто не знал. Известно было только, что оно применимо к патриотам, пренебрегающим своими патриотическими обязанностями, и было очень, очень обидным и оскорбительным. Сам Григорий Виеру, надо сказать, писатель был хороший, и человек не злой. Он был закоренелый мечтатель. Он стал одним из идеологов народного фронта не из корыстных побуждений, в которых ничего не понимал. А все из-за своей мечтательности. В мечтах он видел судьбу Молдовы так.
Во-первых, в Молдове – лучшие виноградники и вино. Даже в старые советские времена «Пуркарские» вина покупала сама королева Британии. Это уже кое-что. Потому что это – фунты стерлингов, а они больше доллара. Разбогатеть Молдове еще сильнее тогда не давал русский шовинизм. Когда шовинисты проделают путь «чемодан-вокзал-Россия», вино станут покупать решительно все крупные державы. От Норвегии на Севере, до Австралии на юге. Это уже миллионы долларов.
Во-вторых, в Молдове - красивые леса и река Днестр. А это значит – рай для туристов. Можно построить сотни курортов, на которых будет отдыхать престижнее, чем во Франции. Потому что во Францию всех тянет из-за вина, а уж его в Молдове - сколько хочешь, домашнего, чистого. Это – миллионы долларов.
И в-третьих, Молдове надо гостеприимно распахнуть двери для инвесторов, и скоро банков в ней станет больше, чем в Швейцарии, потому что в Швейцарию клиентов тянет из-за природы, а она в Молдове даже лучше – зимы мягче. Инвесторы хлынут в Молдову. Это уже не миллионы. Это миллиарды долларов.
Так думал Григорий Виеру. Всю жизнь он был честным молдавским писателем-сказочником, и он, правда, так думал. Вряд ли стоит упрекать его за это.
Когда Вержилиу назвал Наташу манкурткой, с ней что-то случилось. Она посмотрела внимательно на мужа, потом надела ему на голову кастрюлю с его любимой домашней лапшой, заправленной его любимой домашней брынзой.
Вергилий Попа пораженно смотрел на Наташу сквозь опадающую брынзу.
А она вдруг засмеялась, потом захохотала, и хохотала так минут пять. Потом молча собрала вещи, и ушла от потомка древних римлян. К матери, по железному мосту, на другую сторону Днестра.
На следующий день началась война. Это была война Молдовы с Приднестровьем. Уникальна она была тем, что обе стороны называли друг друга оккупантами, и обе воевали за свободу – от оккупации. Таких войн немного в истории наберется.
