Оониси-сан сказал, как показалось, немного печально:
– Когда мне было столько же лет, сколько вам, я начал искать ее… Иногда мне казалось, что она где-то рядом, я чувствовал ее близость. Иногда она удалялась…
– Это что – написанный на чем-то иероглиф? – недоумевающее спросил Глеб.
– Не думаю… – Оониси-сан пожал плечами. – Это, пожалуй, было бы слишком просто.
– Может быть, это буддистская мантра? – спросил Эйтор. – Например, священный звук «ом».
– Пожалуй, нет, – улыбнулся Оониси-сан.
– Это произведение искусства или предмет? – это Юми, увлеченная рассказом, тоже задала свой вопрос.
– Может быть и так… Есть известная история, что, прежде чем проповедники из Кореи и Китая начали распространять в Японии буддизм, это учение туда принес один монах. Когда он предстал перед императором, тот попросил его рассказать ему о сути нового учения. Монах достал из складок своей одежды бамбуковую флейту и, приложив ее к губам, извлек один-единственный звук. После чего развернулся и, не промолвив более ни слова, покинул дворец. Он исчез, и никто не знает, что с ним стало…
– Как же это понимать? – с недоумением спросил Глеб.
– О! Это осталось загадкой! – пожал плечами Оониси-сан. – Вполне возможно, тот монах не хотел выражать словами то, что выразить невозможно. Он пытался сказать императору, что существует основа всего. И это – нечто намного большее, чем обычное понимание ума. Но того монаха никто не понял…
– Это немудрено, – проворчал Глеб. – Слишком сложно выразился…
– …Да, верно, – Оониси-сан улыбнулся, – тот монах опередил свое время. И буддизм пришел в Китай гораздо позже… Я знал нескольких человек, которые сумели прикоснуться к воплощенной котодама, и я скажу вам, что это были великие люди. Божественная сила-сознание словно пронизывала их, и все, к чему бы они ни прикоснулись, превращалось в великие дела. Может быть, вам тоже посчастливится…
Оониси-сан вздохнул и сменил тему беседы. Внимательно оглядев их, он, как показалось, сочувствующе и понимающе произнес:
– Я вижу, что все происходит как всегда! Вы, пожалуйста, будьте внимательнее и осторожнее. А то ведь Юми не простая женщина, да уж… совсем не простая…
Глеб с удивлением посмотрел на девушку, которая стояла рядом и так же застенчиво и светло улыбалась, словно разговор шел не о ней.
– А кто же она, – спросил он, – богиня что ли?
– Нет-нет, что вы, что вы… Не богиня, нет. Она кицунэ.
– Кто-о-о?!
Тут вмешался Итиро:
– Она кицунэ. Это… ками она… как бы. Ну, это… рисá…
