Чем будут заниматься эти «пираты» на реке, догадаться было не сложно. Тем более что речные караваны с севера в этом году сильно задерживались. Если честно, высылая Лга’нхи и «забритых» жить на самый северный «речной» край Вал’аклавы, я подумывал изыскать способы выйти на контакт именно с этими пиратами. Скупить у них награбленные у речников мед, воск и меха и впарить их втридорога продавцам пряностей.
Но вариант, что сквозь кордоны сможет пробиться и отряд речников, мои хитрые планы тоже учитывали. Потому как речники традиционно селились в тех же сараях, что сейчас занимали «забритые». Так что контакт был неизбежен. Главное, было успеть перехватить этих ребят первым и заключить с ними сделку до того, как за них возьмутся «специевозы». Тем более что у меня был еще один дополнительный рычаг давления на речников: я скупил все основные партии шерстяных тканей. А они (чтобы там не вещал Бокти про своего дедушку) были лесникам, живущим в более суровом климате, просто необходимы. Да-да, вот такой я хитрый москаль!
Утром опять трещала голова, и не у одного меня. Откровенно говоря, это утреннее похмелье мне уже изрядно опротивело. Так и спиться недолго, если все вопросы решать за кувшинчиками вина или пива. Почему-то вновь потянуло на вольные просторы степей, ну, или моря, где много здорового движения, здоровой пищи, здоровых проблем и нет алкоголя. Утреннее похмелье обычно проповедует праведный образ жизни лучше, чем десяток священников, наставников и лекторов общества «Здоровье».
Зато было любо-дорого посмотреть на этого ревнителя старых традиций — Бокти. На каждую выпитую мной вчера чашу он выжрал как минимум четыре и сейчас вообще больше походил на какое-то лесное чудовище, чем на лесного дикаря.
Вчера, когда винище кончилось, я пошел в наш сарай и приволок еще четыре здоровых кувшина, на полведра каждый, и четырех здоровых собутыльников в лице Лга’нхи с Гит’евеком и парочкой командиров оикия, и мы, что называется, зажгли не по-детски. (Винище заранее было заныкано в одном из сараев чуть дальше по берегу, и кое-кто на меня сильно обиделся за то, что я не показывал его раньше. Тем самым лишь подтвердив, что я поступил правильно.)
Так что я предусмотрительно передал эстафетную палочку этим крупноразмерным товарищам, а сам только старательно делал вид, что пью. Вечный мне позор и изгнание из Зала Славы Алкашей, но большую часть вина, что попадало в мою чашу, я выливал на землю. Но и о райских кущах, куда пускают лишь патологических праведников, мне мечтать тоже не приходится: подловив момент, когда Бокти был уже достаточно пьян, чтобы туго соображать, но недостаточно, чтобы утром ничего не помнить, я договорился с ним об обмене своей бронзы и тканей на его товары.
