Но отогнать прочь этот инспирируемый «россиянскими» СМИ, затмевающий разум и подавляющий волю дух нам жизненно необходимо, иначе мы, как народ, просто исчезнем с лица земли, не исполнив своего мессианского предназначения. И если, призвав Имя Божие, сбросим шоры пропагандистских установок и штампов, очнемся от телевизионного наваждения и взглянем на мiр чистыми глазами, то увидим, что положение наше совсем не такое безысходное.
Внутренних ресурсов для выхода из критической ситуации у нас пока еще достаточно, а за свою историю русские переживали не менее трудные времена и всегда до сих пор, с Божией помощью, выходили из них. Но для этого нам нужно, наконец, преодолеть нашу уже сделавшуюся притчей во языцех разобщенность и снова стать великим православным народом – хозяином своей необъятной и сказочно богатой земли, а не отдавшим в руки иноверцев свою Православную Родину безправным и угнетаемым ее населением.
Враг идет, так сомкнем же ряды!..
Господи, благослови.
Начать придется с дурацкого заявления, что мифическим персонажем не являюсь и, слава Богу, реально существую. Эта необходимость возникла по причине того, что мои противники используют старый еврейский полемический прием, – не имея контраргументов по существу возникшей проблемы, постараться поставить под сомнение источник ее освещения и, таким образом, саму проблему снять с повестки. Да и, вообще, вокруг моих книг «Чемодан – вокзал – Баку» и «Отдайте нам Родину!», а также меня лично накручено уже столько сплетен, мифов и небылиц, что пора прояснить ситуацию.
Пока мои оппоненты соблюдали определенную корректность и не выходили за рамки допустимого, свое авторство мне не было нужды удостоверять и, тем более, афишировать. Потому что эти свои, скорее не книги, а обращения к русскому народу, ради популярности, славы и прочих человеческих немощей, видит Бог, не писал. Написал их только потому, что не сделал это кто-то другой. Молчать больше, взирая на то, как мы без сопротивления, без единого выстрела отдаем родную землю, нашими предками за века собранную, не позволила мне совесть. А подписаться своим именем, несмотря на естественное для монаха нежелание публичности, пришлось потому, что заранее предполагающую дискуссию и нападки противников тему нельзя поднимать анонимно. Ведь мнение неразрывно связано с личностью и, чтобы его отстаивать, приходится себя обозначать. Но, как монаху, ненужной шумихи вокруг себя мне не хотелось и, насколько было возможно, старался лишней известности избегать.
