Весть о прибытии в Рим Антипы страшно разволновала Иродиаду. В ее душе иногда до бешенства нарастало раздражительное чувство несправедливости своего сегодняшнего состояния. Исправить эту несправедливость стало главной задачей Иродиады. Она с содроганием, до тошноты, вспоминала первые годы жизни в Риме. Вместе с Боэтом они были вынуждены ютиться в убогой обстановке четырехэтажного дома. Этот дом, как и сотни других римских домов, был населен разным сбродом: мелкими торговцами, ремесленниками и еще непонятно кем. Хотя их квартира, расположенная сразу над таверной, и была в доме самой лучшей, но и эти условия казались Иродиаде невыносимыми. Она страдала. Страдала с утра и до вечера от пьяных воплей, раздававшихся из таверны. Страдала ночью от постоянного грохота колес тяжело груженных повозок, от крика и ругательств погонщиков, не желающих уступить дорогу. Особенно страдала из-за вони отходов, выливаемых на улицу прямо из окон квартир. Но что можно было поделать? Снять отдельный дом в Риме было немыслимо дорого. А ее мужа такая жизнь вполне устраивала. Иродиада, и до этого всегда презиравшая мужа, тут его вовсе возненавидела. Когда же они стали получать ренту императора, Иродиада первым делом сняла недорогую виллу в 14-м квартале за Тибром. При вилле был небольшой сад, где Иродиада отдыхала душой и телом. У них долго не было детей. Наконец Иродиада забеременела и здесь же на вилле родила дочь — Саломею. И вот теперь, когда она услышала о прибытии тетрарха, к ней вдруг пришло ясное осознание, что ей нужен Антипа. Любой ценой!.. «Пусть он и неполноправный царь Израиля, — рассуждала она, — но все же правит четвертой частью страны. А в будущем, кто его знает, может, и вся власть в Иудее перейдет к Антипе». Узнав, где остановился Антипа, Иродиада послала к нему слугу с письмом, приглашая посетить ее дом. И теперь к прибытию знатного родственника готова была перевернуть все вверх дном, лишь бы устроить достойную встречу тетрарху. Она не раз слышала о роскошных дворцах Антипы в Галилее, на Елеонской горе в Иерусалиме, в крепости Махерон, и теперь своя вилла ей показалась тесной и убогой. Иродиада понимала, что если она истратит на прием своего царственного родственника три годовые ренты, то и тогда не сможет удивить человека, привыкшего у себя к такой царской роскоши, которая здешним патрициям и не снилась. Потому, не заботясь о дорогих продуктах к столу, она занялась убранством триклиния
