тех пор, пока она не была вынуждена раскрыть губы; тогда он запихал ей в рот кляп-грушу,
которая вынуждала ее оставаться с широко открытым ртом и делала невозможным
произнести членораздельные звуки. «Каковы были бы чувства людей на улицах, — замечает
Зарубов, — если бы они могли знать, что здесь, в сердце Лондона, и без всякого ордера, я
схватил государственную преступницу так же спокойно, как будто я поймал ее на Невском
проспекте? Конечно, они разорвали бы меня на части.... Но я не чувствовал никакого
опасения.... Едва только я заполучил моих арестантов из гостиницы, я знал, что был в
безопасности…» Кэбы остановились у входа в Скотланд-Ярд, но Зарубов вышел один. Он
проскользнул через проход под аркой, отсутствовал несколько минут, а затем возвратился,
велев кэбмену ехать к дому на Керситор-стрит. Это жилое здание, говорит Зарубов, было
арестным домом во времена долговых ям, а теперь было арендовано частной сыскной
конторой, которая использовала его как место временного задержания для беглых
несовершеннолетних, сумасшедших и других лиц, которых они отлавливали и которые
должны были быть возвращены их друзьям. Русских заставили войти в этот дом, и каждый
был помещен в отдельную комнату; затем был снят их багаж, а кэбменам заплатили, и они
уехали. Было четверть восьмого вечера, и Зарубов подумал, что он мог бы отправить одного
из своих арестантов почтовым поездом той же ночью с Чаринг-Кросса. Мужчина-русский от
испуга находился почти в коме, и Зарубов решил заставить его прислушаться к голосу
разума. «Если вы спокойно пойдете в Санкт-Петербург, — сказал он, — вам ничего не
сделают. Никакого обвинения против вас нет, только против князя Н******, и вы — просто
разыскивались как свидетель». Затем он принес немного бренди и заставил русского
проглотить полный бокал, поскольку желал привести его в состояние пьяного плаксивого
раскаяния. Русский принял спиртное весьма пылко и попросил, плача, отпустить его, чтобы
повидаться с женой, но в этом ему отказали. Затем он оставил Керситор-стрит с тремя
частными детективами и был доставлен в Россию без каких-либо неприятностей. Его
спутники имели указания накачивать его спиртным всю дорогу, и их снабдили подложным
свидетельством о невменяемости, так что если бы он поднял какой-нибудь шум, они сказали
бы, что он сумасшедший, которого они везут в психиатрическую лечебницу. Его пьяное
состояние вполне подтвердило бы это утверждение. Оставалось вывезти русскую даму
