Года два назад, его отца, – большого любителя кровных рысаков, – среди бела дня на Рождестве два бандита остановили в городе, впрыгнули в саночки, задушили башлыком и труп бросили в горную реку. Следов никаких. Рысака угнали. Труп выкинуло на камни. Петруша схоронил отца и дал клятву разыскать негодяев. Он больше года работал агентом розыска, исполосовал все горные склоны и ущелья, все хотелось попасть на след. И попал, – в ауле Чуй-Дан увидал он однажды красавца-жеребца. Дальше больше, – оказалось, что он принадлежит Ахмет-Бею, известному джигиту, конокраду, убийце, налетчику. Осторожно, медленно разузнавал все Петруша и, когда дело стало ясно, арестовал Ахмета, а с ним и соучастника, повел их горами, а там Ахмету собственоручно – не пулю, нет – кинжал всадил в грудь и был счастлив, что отомстил за покойника отца. Глядя на лицо его, – не скажете, чтобы у Петруши хватило духу на убийство, а меж тем он решительный и крутой парень, – один пускается на двух вооруженных джигитов. Глаза его черны, налиты страстью, но смотрят спокойно, почти кротко. Голос тих, движенья ровны, разговор даже несколько неуверенный, словно все время он стесняется, боится сказать глупость среди умных.
К нему, два месяца назад, и уехала Луша, рассказала ему все, он понял, даже и прощать не стал, промолчал, а сказал только:
– Мало ли что бывает, Луша. У меня может и хуже еще было…
Луша впервые встретила его года два назад, здесь же в Туле, глухом городке. Стала, было, привязываться, но Петрушу вдруг семья вызвала на родину после убийства отца, и сближенье его с Лушей не состоялось. Но он звал ее к себе, сулил счастье, а она все не решалась ехать этакую даль. Признаться, и Арина Сергеевна все плакала и слезами удерживала ее. Но Луше 22 года, она мне сколько раз говорила, что со страхом сознает, как уходит юность, как она может быть и мужа себе никогда не сыщет, как останется старой девой…
Думала-думала и решила ехать к Петруше. Собрала уже вещи, запаковалась, – завтра уезжать.
Она работала в тресте. Пришла к бухгалтеру толковать относительно отъезда, денег, прочего, а он ей:
– Лушенька… И что вам ехать такую даль… В неизвестность. Сами говорите, что и жениха-то своего путем не знаете – как же можно в жизни так головой в омут бросаться? – не надо этого, не надо, не делайте. Надо вам человека верного, хорошего, чтобы знали, видели вы его, а сомненья чтобы на счет его – ни-ни… Так неосторожно молодой девушке никак нельзя. Сядьте-ка сюда поближе. Я давно хотел вам сказать, вот и в прошлый раз, как провожал – хотел, да духу не хватило, ну а теперь все равно – вы уезжаете, и если обидитесь, увезете далеко с собой обиду на меня. А вы лучше, милая детка, не обижайтесь – я вам от сердца: – Не ездите-ка вы к этому… на Кавказ… чего там – давайте жить со мной…
