лозунг: “Единство, православие и народность!” А примерно метров через сто: “Янки, вон
из России, а с жидами мы сами разберёмся!” и чуть ниже: "Добро пожаловать, наши
освободители!” Неизвестно, кому этот лозунг предназначался, китайцам или американцам,
но было приятно, что в России, наконец, настала волнующая эпоха различных мнений. Но
людей нигде не было. Все лозунги напоминали кукиш в кармане...
Бесконечно долго колонна вытягивалась на Приморский проспект. Грузовики, джипы,
танки, бронетранспортёры, визг гусениц и рёв моторов в удручающей жаре июльского
полудня; обалдевшие регулировщики, выброшенные в город заранее в составе
вертолётного десанта; отдалённые звуки военного оркестра, играющего “семнадцать наций
НАТО”; какие-то гудки и вой сирен — всё смешалось в моей голове, и я не в состоянии
чётко описать свои впечатления на въезде в город. Поляки, которым было приказано
следовать через мост Ушакова, как водится, попёрли прямо по набережной и немедленно
образовали новую пробку. Поперёк моста Ушакова лежал трамвайный вагон.
Бульдозерный танк поволок его на другой берег, но не доволок и, ломая ограждение моста,
сбросил в воду.
Постоянно тормозя, Бен-Цви ругался уже только по-русски. Каменноостровский мост
оказался разведённым. Пока его сводили, на Каменном острове скопилась, наверное, целая
дивизия. Впереди нас затесались три танка и несколько амфибий американской морской
пехоты. Неведомо откуда взявшаяся колонна бельгийских танков оттеснила всех и пошла
по Кировскому проспекту, поперёк которого красовался лозунг: “Православная и
неделимая Россия — залог будущего нашего народа!” На тротуаре валялся огромный
портрет Мао с выколотыми глазами, а над ним — полинявший, но каким-то чудом
сохранившийся лозунг: “Слава КПСС!” Бельгийские танки устроили на проспекте
мёртвую пробку. Вокруг них образовались первые жидкие островки горожан, которые,
видя, что никто не стреляет, осмелились выйти из домов.
Мы свернули на Песочную набережную и поплелись за бронетранспортёрами
морских пехотинцев. Я включил радио и слушал какую-то неведомую станцию, вещавшую
на русском языке о том, что православие суть не что иное, как слегка перелицованное
жидовство, и что только в чарующей величественности ислама русский народ обретёт
