кивком, а прошёл к окну и положил замёрзшие руки на радиатор парового отопления,
глядя на причудливый хоровод снежинок в свете уличного фонаря. Грохоча на стрелках, с
Владимирского проспекта свернул трамвай и с визгом прошёл под окном. У распивочной
напротив толпился народ. Жизнь шла своим чередом.
— Я понимаю, — начал он, — что вы хотите возложить на меня всю ответственность
за случившееся.
По-видимому, он раскурил трубку, поскольку едкий запах Герцеговины Флор”
наполнил комнату, Раз он начал оправдываться, значит говорить с ним было нечего. Но
какая-то апатия охватила меня, Захотелось подольше постоять вот так, держа руки на
тёплой батарее. Когда ещё представится такой случай.
— Вы были посланы сюда, — сказал я, не оборачиваясь, — исправить положение, а
не усугублять его.
— А разве я не пытался исправить его? — запыхтел он. — Разве более ста миллионов
этих животных не заплатили своими жизнями за свою ересь? Что я мог сделать ещё?
— Ничего, — согласился я, глядя в окно. — Бацилла упала на хорошую почву, зараза
оказалась стойкой. По-видимому, этот мир обречён.
— Тогда зачем вы здесь? — осмелился спросить он.
— Вы должны были доставить Его в центр и восстановить здесь правопорядок, —
напомнил я. — А вы убили Его, а сами заняли его место. Другими словами, вы нарушили
приказ. Вот почему я здесь.
— Я не нарушал приказа, — ответил он, нервно теребя пуговицу на своём мундире
генералиссимуса. — Я не убивал Его. Он умер сам от сифилиса, а я думал, что сумею,
наказав всех... — Он замолчал.
— Продолжайте, — приказал я.
— Наша сила не имеет обратного хода, — продолжал он, — и это должны понять в
центре. Если она обволокла мозги, их можно прочистить только выстрелом в лоб. Другого
метода нет. Благодарите Психа, который, кстати говоря, попал сюда по вашей
рекомендации.
Это было уже слишком. Он осмелился что-то ставить мне в вину. Я резко повернулся.
— Иосиф Виссарионович, — сказал я, нарочно называя его местным именем, — не
зарывайтесь.
— Мадам Ратенау, — прошептал он, поняв, что зашёл далеко.
Со стены на нас смотрела вставленная в дешёвую рамку картина, на которой Псих
что-то объяснял обманутым им животным в шинелях и папахах. Не мудрено было с его
возможностями обмануть этих несчастных. Но как ему удалось обмануть нас? Но, если
разобраться, это тоже было несложно. Кто же мог подумать, что своей высокой миссии он
предпочтёт абсолютную власть над этими неразумными, наивными и доверчивыми, а
