номер. Поймав себя на этой мысли, я выругался вслух и, нащупав в темноте звонок,
позвонил. Ждать пришлось долго, а в голову снова лезли паскудные мысли: не ошибся ли я
номером дома, квартиры, на ту ли улицу я вышел и тому подобное. Я был противен сам
себе. Никогда не думал, что окружающая среда так может повлиять на меня. А ведь совсем
недавно я сам посмеивался над подобными рассказами бывалых людей, считая их вздором
и не более.
Наконец я услышал шаркающие шаги, чьё-то кряхтение и вздохи. Две холодные руки
опустились на мои плечи и сошлись на горле. Я сплюнул. Приём для проверки новичков,
навербованных из самоубийц. Руки сжали мне горло, а я продолжал прислушиваться к
кряхтению за дверью и, несмотря на своё фанфаронство, не спешил отделаться от рук,
которые душили меня, — они ведь показали мне, что я пришёл, куда нужно.
Дребезжащий старческий голос спросил из-за двери: “Вам кого?” “Мадам Ратенау”,
— ответил я, сбрасывая с себя руки, которые, кажется, имели серьёзное намерение сломать
мне шейные позвонки. Они с лязгом упали на площадку и, судя по всему, быстро юркнули
в какую-то щель. Я с благодарностью посмотрел им вслед. Дверь приоткрылась на длину
предохранительной цепочки, и длинная как плеть рука стала ощупывать меня в темноте.
Можно было подумать, что руки, душившие меня, не передали обо мне всю необходимую
информацию, но в центре настолько влюблены во все эти детские ритуалы, что я смолчал
и даже, как этого требовали правила, поймал мёртвую руку и почтительно её облобызал.
Правда, потом я не выдержал и, слегка задержав её в своих руках, оторвал ей мизинец и
бросил его себе под ноги. Он с писком залез в какую-то щель. Я усмехнулся и плюнул ему
вслед.
Наконец раздался звук отпираемых засовов, дверь распахнулась и на пороге появился
человек атлетического сложения с шестибатарейным ручным фонарём в руках. Он
бесцеремонно осветил меня и пролаял:
— Вы что, спятили, поднимая такой трезвон в три часа ночи?!
— Мадам Ратенау, — сказал я.
— Какая мадам Ратенау? — заорал он. — Вы сошли с ума или пьяны. У нас все
прописаны. Мы вчера подали список в жилконтору. Что вам нужно?
— Мадам Ратенау, — сказал я.
Старуха низко поклонилась, керосиновая лампа в её руках задрожала.
— Монсеньор, я не узнала вас. Простите, монсеньор... Я так стара, монсеньор...
умоляю вас!
Кажется, я что-то должен был ей ответить в этом же духе или даже убить её ударом
