срок пересмотрели”. Хотя никакого срока у него, конечно, не было. На деле было
написано: “Хранить вечно”. Это значит — без срока, пожизненно. Тут он начинает бегать
по камере, рукой жестикулирует. Потом остановится, большие пальцы — за жилетку,
смотрит на меня снизу вверх и почти кричит: “Деньги, товарищ, народу не нужны. Деньги
нужны мировой буржуазии, чтобы эксплуатировать народ. А народу нужна осознанная
свобода. А потому — ни копейки не отдам”. И показывает мне дулю. Я ж его всё успокоить
пытался. “Не надо, — говорю, так волноваться, гражданин. У вас же два инсульта уже
было". Тут он вообще распалялся. “Клевета, — кричит, — злобная клевета, придуманная,
чтобы меня в мавзолей упрятать!” Очень он мавзолея боялся... До того боялся, что я порой
этим пользовался. “Не бузите, мол, гражданин, а то я вас в мавзолей отправлю”. Пугал, как
карцером, хотя в карцер его сажать запрещалось инструкцией. Он аж вскидывался: “Мне,
— говорит, — все товарищи из Политбюро торжественно обещали. Сам Феликс
Эдмундович дал гарантию!” Ну, я подшучиваю: когда, мол, они вам такую гарантию
давали? А он: “Я вас уверяю, товарищ. Я за границей находился, когда они объявили, что у
меня был инсульт. Я это документально подтвердил! А они в рамках партийной
дисциплины собрали консилиум врачей, и те, представляете, объявляют: был инсульт, и всё
тут. А не отдашь денег — второй будет, и — в мавзолей. Куда деньги девал? Куда девал —
на мировую революцию истратил, а не на ваш НЭП, люмпены вонючие! Тут они стали что-
то между собой шептаться, а Феликс Эдмундович потом и говорит: вам, мол, отдохнуть
надо. Полежите немного в мавзолее, успокойтесь, а там и поговорим. Тут я не выдержал,
дал им номер счета: задавитесь! Тогда дали гарантию и сюда привезли”.
— А посещал кто-нибудь ваших питомцев? — спросил я.
— Посещали, — понизив голос, сообщил Василий Лукич. — Иосиф Виссарионович
три раза приезжал. Но не к Нему.
— А к кому?
— Вам всё так и расскажи.
— Значит, — не выдержал я, — когда было объявлено о Его первом инсульте, он уже
сбежал за границу. Тогда кто же жил в Горках, кто появлялся на коминтерновских сходках
и так далее?
— Наивное поколение, — хохочет Василий Лукич, — они верят во всё, что им
скажут. После 21-го года везде, где можно, совали Вольфа Гольштока. Был такой
