Анна Оррего безуспешно искала Виктора. Не помогло даже обращение к адмиралу Мерино.
В октябре 1981 г. она узнает из сводки местных новостей, что в районе г. Кильото обнаружено тайное массовое захоронение — примерно 20 тел. Анна тут же созванивается с городскими властями Кильото и едет туда. Но по дороге ее останавливает армейский патруль. Анну выводят из машины, ставят на колени с заложенными за голову руками и засовывают в рот дуло автоматической винтовки. Так ее продержат три часа. Поскольку винтовку в таком положении держать неудобно, солдаты сменялись каждые полчаса. Затем патруль уехал. А. Оррего подобрали проезжавшие мимо крестьяне и отвезли в больницу. Две недели она не могла говорить, месяц — ходить.
Анна вышла из больницы только в январе 1982 г. с расстроенной психикой, заиканием и нарушениями сна. Ни о какой работе на радио, разумеется, и речи быть не могло. В Кильото, куда она приехала с опозданием на три месяца, местные власти отказывались говорить с ней и намекали, что история с массовым захоронением — плод ее, Анны, галлюцинаций. А. Оррего трижды пыталась покончить с собой. Ее трижды спасали. В 1983 г. родственники вывезли ее в Венесуэлу — на лечение.
Эпилог
Вроде бы наших либеральных журналистов, искренне — подчеркиваю, искренне — верящих, что им будет хорошо при Пиночете, надо жалеть: дураки они безграмотные, сами не знают, что себе на голову кличут. Но мне почему-то их не жалко. Если человек хочет знать правду — он ее узнает. А если не хочет — что ж, пусть будет наказан.
Могу только сказать, что когда меня арестуют при нашем Пиночете, я хотя бы буду знать, за что меня арестовали — за дело, как активного политического противника. Такое знание, как известно нам из опыта 30-х годов, здорово помогает сохранить себя как личность в тюрьме и в лагере.
А вот каково придется вам, дорогие наши либеральные журналисты, когда вас будут бить и пытать те самые пиночеты, которых вы сегодня так любите и зовете? Помните моральные муки наивных коммунистов, пытавшихся доказать ежовским следователям в 37-м, что они — «не враги»? Ну так вам это еще предстоит познать. На собственном опыте. Лично.
4–6 июня 2000
