Гарри уже собрался было рассказать друзьям о Филче и курсе «Скородейства», — но тут саламандра внезапно со свистом и громкими хлопками взмыла в воздух, извергая снопы искр и с бешеной скоростью кружась по комнате. Вид Перси, до хрипоты орущего на братьев, потрясающее шоу с фейерверком оранжевых звёзд изо рта саламандры и её побег в камин, сопровождающийся небольшими взрывами, мигом вытеснили из мыслей Гарри и Филча, и конверт.
* * *
По приближении Хеллоуина Гарри уже жалел о своём необдуманном обещании. Вся школа с удовольствием предвкушала праздничный пир; Большой Зал, по обыкновению, украсили живыми летучими мышами; из громадных тыкв Хагрида вырезали фонари, — в каждом легко уместилось бы трое мужчин; ходили слухи, будто Дамблдор пригласил на торжество труппу танцующих скелетов.
— Обещание есть обещание, — учительским тоном напомнила ему Гермиона. — А ты обещал пойти на смертенины.
Так что ровно в семь Гарри, Рон и Гермиона, прошагав мимо распахнутых дверей Большого Зала, уже набитого битком и заманчиво сверкающего золотыми блюдами и свечами, направились в подземелья.
В коридоре, ведущем в зал Почти Безголового Ника, тоже были расставлены свечи, хотя настроение они создавали отнюдь не жизнерадостное: длинные, тонкие, угольно-черные, горящие синим пламенем, эти свечи отбрасывали тусклые, призрачные блики даже на живые лица. С каждым шагом становилось холоднее. Гарри пробила дрожь, и он плотнее запахнул мантию; неожиданно раздался звук, похожий на тот, что издавали бы множество ногтей, скребущих по гигантской классной доске.
— Это, видимо, музыка? — прошептал Рон. Они завернули за угол и увидели Почти Безголового Ника, — тот стоял в дверном проёме, завешенном чёрными бархатными шторами.
— Мои добрые друзья, — замогильным голосом промолвил он. — Добро пожаловать… так рад, что вы пришли… — он сорвал с головы шляпу с перьями и, с глубоким поклоном, жестом пригласил войти.
Зрелище было невообразимое. В подземелье оказались сотни жемчужно-белых, полупрозрачных людей, главным образом скользящих по переполненному танцполу, вальсируя под кошмарный скрип тридцати музыкальных пил; оркестр стоял на возвышающейся, задрапированной чёрным сцене. Люстра высоко под потолком полыхала глубоким синим светом тысяч черных свечей. Изо рта у ребят вырывались клубы пара; они будто попали в морозильную камеру.
— Осмотримся? — предложил Гарри, в основном, чтобы разогреть ноги.
— Лишь бы не пройти кого-нибудь насквозь, — нервно отозвался Рон, и они двинулись вперёд вдоль танцпола. Они миновали компанию мрачных монахинь, оборванного мужчину в цепях, а также Толстого Монаха, весёлого призрака Хуфльпуфа, оживлённо беседовавшего с рыцарем. У того изо лба торчала стрела. Гарри без особого удивления отметил, что Кровавого Барона, костлявое слизеринское привидение, покрытое пятнами серебристой крови, с глазами навыкате, — другие гости старательно обходили стороной.
