Он впечатался лицом в холодный каменный пол и ощутил, как стекло в очках треснуло.
Голова до сих пор кружилась, всё тело болело; перепачканный сажей, он кое-как поднялся на ноги, прижимая к глазам сломанные очки. Он был здесь один, но понятия не имел, где именно. Судя по всему, он стоял в каменном камине просторного, тускло освещённого колдовского магазина, — но вряд ли здесь можно было купить что-нибудь из хогвартского списка.
Поблизости на стеклянной витрине хранились лежащая на подушке иссохшая рука, запятнанная кровью колода карт и вытаращенный стеклянный глаз. Со стен злобно пялились устрашающего вида маски, на прилавке был разложен полный набор человеческих костей, а с потолка свисали ржавые инструменты с острыми шипами. Что ещё неприятней, — тёмная, узкая улочка, виднеющаяся в запылённое окно, определённо была не Диагон-аллеей.
Чем скорее он отсюда уберётся, тем лучше. Ушибленный нос по-прежнему саднило; Гарри, стараясь не шуметь, начал торопливо пробираться к двери, — но не успел он пройти полпути, как за витриной появились двое, — причём с одним из них Гарри — растерянному, измазанному сажей, в сломанных очках, — в своём нынешнем состоянии меньше всего хотелось встретиться: Драко Малфой.
Гарри завертел головой и по левую от себя руку приметил огромный чёрный шкаф; он бросился внутрь и неплотно прикрыл дверцы, оставив небольшую щель. Пару секунд спустя звякнул дверной звонок, и вошёл Малфой.
Мужчина, следовавший за Драко, явно был его отцом, — то же бледное лицо с заострённым подбородком, холодные серые глаза. Он пересёк магазин, лениво рассматривая товары, и позвонил в лежавший на прилавке колокольчик; после чего повернулся к сыну и приказал:
— Ничего не трогай, Драко.
Малфой, убрав руку от стеклянного глаза, пробурчал:
— Я думал, ты выберешь мне подарок.
— Я обещал, что куплю тебе скоростную метлу, — напомнил ему отец, барабаня пальцами по прилавку.
— И что толку, если меня не примут в сборную колледжа? — угрюмо возразил Малфой. — Гарри Поттеру в прошлом году достался «Нимбус-2000». Да ещё и по специальному разрешению от Дамблдора, чтобы он мог играть за Гриффиндор. А ничего этого он не заслужил; всё потому, что он, видите ли, знаменитость… знаменитость благодаря идиотскому шраму на лбу… — Малфой склонился над полкой с черепами.
— …все считают его таким умником, расчудесный Поттер с этими шрамом и метлой…
— Ты повторяешь это уже в десятый раз, — отрезал Малфой, взглядом заставив сына замолчать. — И хочу напомнить тебе, что это — не — благоразумно — не любить Гарри Поттера, в то время как большинство наших считают его героем, из-за которого не стало Тёмного Лорда… а, мистер Боргин.
