Как видим, вёл это дело всё тот же следователь Тихон Дмитриевич Руднев, знакомый нам по предыдущим делам Маяковского. К двум главным организаторам побега были добавлены эсер Сергей Усов (агент полиции) и напоенный им пивом со снотворным тюремный надзиратель Иван Фёдоров. Кроме того (если судить по фамилиям обвиняемых), жандармам вновь не удалось дознаться, что главный обвиняемый Сергей Коридзе – это Исидор Морчадзе, бежавший из туруханской ссылки.
Послание министру внутренних дел завершалось так:
«Принимая во внимание, что настоящий побег, совершённый в местности, находящейся в состоянии усиленной охраны, по дерзости исполнения, участию лиц, принадлежавших к составу тюремного надзора, и особенно по личности бежавших (террористки) обращает на себя особое внимание как имеющий исключительно политическое значение, ходатайствую перед вашим высокопревосходительством о передаче этого дела… на рассмотрение военно-окружного суда для суждения виновных по законам военного времени.
Генерал-майор Адрианов».
7 августа 1909 года Маяковскому вручили повестку, в которой сообщалось, что 9 сентября над ним состоится суд. Но судить его будут не за побег каторжанок, а за тайную типографию социал-демократов.
В ожидании суда «товарищ Константин» не только рисовал и «невинно» беседовал с заключёнными натурщиками о совершенно «нейтральных вещах», но и частенько вступал в перебранки с надзирателями. И 17 августа тюремный смотритель Серов, возмущённый дерзким непослушанием молодого арестанта, подал рапорт по начальству:
«Секретно.
Содержащийся под стражею при вверенном мне полицейском доме… Владимир Владимиров Маяковский своим поведением возмущает политических заключённых к неповиновению чинам полицейского дома, настойчиво требует от часового служителя свободного входа во все камеры, называя себя старостой арестованных: при выпуске его из камеры в клозет или умываться к крану не входит более получаса в камеру, прохаживается по коридору.
На все мои просьбы относительно порядка Маяковский не обращает внимания.
С получением повестки 7 сего августа Московской судебной палаты, коей он вызывается в палату в качестве обвиняемого по 1 ч. 102 ст. Угол. Улож., Маяковский более усилил свои неосновательные требования и неподчинения.
16 сего августа в 7 часов вечера был выпущен из камеры в клозет, он стал прохаживаться по коридору, подходя к другим камерам и требуя от часового таковые отворить. На просьбы часового войти в камеру – отказался, посему часовой, дабы дать возможность выпустить других поодиночке в клозет, стал убедительно просить его войти в камеру. Маяковский, обозвав часового «холуем», стал кричать по коридору, дабы слышали все арестованные, выражаясь: «Товарищи, старосту холуй гонит в камеру», чем возмутил всех арестованных, кои, в свою очередь, стали шуметь.
