— Десять. Одиннадцать. Двенадцать... А дальше опять один?
— Угу. Один час дня. Или тринадцать.
— Так один или тринадцать?
— Ну в программке же длинно писать "час дня". Поэтому пишут время от полуночи. Тринадцать. А на часах только двенадцать делений. Но утро-то от вечера и так отличишь.
— Ясно. Значит, чтобы узнать — когда будет время по программке, надо...
— Надо к тому, что показывают часы, прибавить ещё двенадцать.
— Прибавить... — повторяет Мурыся задумчиво.
— Это уже математика.
— Так сложно... Как люди всё усложняют.
Хмыкаю и приподнимаюсь, пытаясь дотянуться до пульта.
— Если тебе не нравятся сложности — сиди и смотри в окно. А я включу телевизор.
Мурыся, торопливо одёргивая ночнушку, вскакивает с постели и завладевает пультом первой.
— И куда будешь нажимать?
Мурыся давит на кнопку и... На экране возникают "Их нравы". Она довольно плюхается обратно в постель, прижимается ко мне спиной, обнимает пульт обеими руками и замирает. Ни одно из её действий не вызывает у меня и тени недовольства, так что приобнимаю свою кису за талию, которая у неё всё-таки есть, и смотрю телевизор вместе с ней. Ведущий начинает прощаться, и тут Мурыся спрашивает:
— А ты не хочешь приготовить что-нибудь, как в "Едим дома?"
— Не. Лениво так возиться.
— Ну котик... — канючит Мурыся, старательно притираясь ко мне. — Оно же — наверно — такое вкусное...
— Хочешь попробовать — приготовь сама.
Телевизор моментально гаснет. Мурыся уселась и глядит на меня с обидой и непониманием.
— Женя, ты с ума сошел? Ты хочешь, чтобы кошка тебе готовила?
Поднятый от возмущения хвост задирает ночнушку, ушки торчком, глаза вытаращены... Гляжу на неё с усмешкой, подсунув руки под голову.
— Мурыся, ты уж определись: или ты живешь на правах кошки со всем вытекающими "нефиг", или учись руками не только есть.
— Тогда нефиг гладить меня, как девочку. Гладь как кошку, — обижается она.
— Ой — ты посмотри. Она уже обиделась.
Мурыся откладывает пульт и старательно на меня дуется, постукивая кончиком хвоста себя по ноге. Вытаскиваю одну руку из-под головы и медленно поглаживаю её по хвосту двумя пальцами. Подумав, Мурыся немного придвигается, не меняя выражения своей округлой мордашки. Моя рука шкодливо перебирается с кошачьего хвоста на девичью ногу и тут же хвост подсовывается под гладящие пальцы. Ещё минута раздумий с подёргиванием ушами. Хвост плавно сползает в сторону, снова открывая доступ к той части Мурыси, которая на кошачью уже не похожа. Ушки расслаблено опускаются... Мурыся мягко вытягивается на постели, приобнимает меня и просяще смотрит в глаза.
