Хасан распахнул дверь.
— Что с тобой? — спросила Сания. — Есть письмо от отца?
— Ну, мама! Хотел тебя обрадовать, а ты уже знаешь откуда-то…
— По твоим шагам узнала, сынок.
Они торопливо поднялись по лестнице на второй этаж, Ольга Дмитриевна подала ей дочку. Казалось, даже Розочка улыбалась ей навстречу.
— Рада, сердечко мое? — прижала ее к груди Сания. — От папы письмо пришло, да? Дайте! Где оно?
— Вот! — Хасан протянул матери сложенное треугольником письмо. — Пишет: «Идем в бой».
— В бой? — Лицо Сании стало строгим. — Ты уже успел прочитать?
— Ведь не заклеено, как же не прочитать? — оправдывался мальчик.
Прижав к себе Розочку, Сания развернула письмо.
«Сания, моя дорогая! Тебе, любимому сынишке Хасану и нашей маленькой Розочке горячий привет от меня. Вот наконец я попал туда, где мне следует быть. Я на фронте. Зачислен в пулеметную роту. Положением своим вполне доволен. Впереди большие дела. Готовимся идти в бой, сегодня нас направляют на передовую. За меня не беспокойся, Сания. Пожелай, чтобы мы быстрей разгромили врага, вот и все. Как твое здоровье? Как дети?
Передай привет всем, кто спросит обо мне. Фуат тоже где-то здесь. Ехали в одном эшелоне, издали видел, но больше не встречал.
Пока до свидания. Желаю всем здоровья, жду письма. Целую вас всех! Камиль».
В конце письма был указан номер полевой почты, рядом зачеркнуто какое-то слово. Вероятно, название какого-нибудь города или района. Должно быть, цензура зачеркнула.
Сания еще раз перечитала письмо.
«Готовимся идти в бой… Сегодня нас направляют на передовую…»
«Будь только живым и здоровым», — мысленно пожелала она.
А Розочка, уже насытившись, с молоком на губках, глядела на мать и улыбалась. На этот раз мать не ответила ей улыбкой. Чистая детская радость как бы усилила ее душевную боль, ей трудно было удержать слезы. Но перед сыном и Ольгой Дмитриевной Сания не хотела показывать тяжесть своих переживаний. Низко наклонившись, она поцеловала дочку в лобик и стала третий раз перечитывать письмо с далекого фронта.
Ольга Дмитриевна поняла ее чувства.
— Вы счастливая, Сания! — сказала она, чтобы как-то ее утешить. — Теперь вы будете переписываться.
Хасан, видимо, тоже почувствовал настроение матери и попытался по-своему успокоить ее.
— Раз пулеметчик, то это очень даже хорошо, — бодро сказал он. — К пулеметчику немец близко не подойдет.
В передней послышался звонок. Хасан побежал открывать. Сания опустила ребенка на кровать и поправила кофточку.
