— Что за аромат! — восхищалась Миляуша, поднося к носу белый цветок. — Нет, стану я биологом…
Снова завели они старый спор.
— Опять ты о биологии! — с раздражением сказал Рифгат. — Согласились на химию — и дело с концом. Вместе будем учиться.
— А Шакир уговаривает на геофак.
— Да, конечно, поступить на геофак легче. Вот он и говорит.
— Шакир неплохо окончил школу. Почему ты против него?
— Шакир, Шакир… Надоело. Шакир — красавец. Шакир всем хорош…
— Ты что? Никак, ревнуешь?
— Почему бы и не ревновать? Только и слышу — Шакир да Шакир!
— А Шакир меня попрекает: «Все Рифгат да Рифгат!» Погоди-ка, куда он пропал?
— Я его сегодня не видел. Видно, приревновал к тебе, обиделся и ушел.
— Нет, на самом деле, куда он девался?
— Чего ты беспокоишься? Он нарочно тебя интригует.
Рифгат помолчал, потом спросил прямо:
— Скажи откровенно, Миляуша, кто тебе больше нравится — я или Шакир?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Мне надо знать…
— А если я скажу, что Шакир?
— Тогда прощай. Я не буду приставать к тебе. И поезжай хоть в консерваторию.
— А если скажу, что Рифгат?
— Тогда — на химфак. И мы до конца будем вместе.
— Для меня вы оба хорошие мальчики.
— Мы уже не дети, Миляуша!
— Вот как? Ты уже стал взрослым? А ну-ка, догоняй!
Миляуша вскочила и с заячьей легкостью помчалась к зарослям смородины. Рифгат кинулся за ней, а Миляуша перебегала от одного куста к другому. Наконец ему удалось догнать ее.
И он поцеловал Миляушу… И вот она исчезла. Неужели всерьез рассердилась?
— Ми-ля-уша-а! — кричал он.
Кто-то откликнулся басом, явно передразнивая его:
— Что-о-о, мой мальчик?
Рифгат нахмурил брови. Из-за кустов смородины показался голубой берет Шакира. Обмахивая свои широкие брюки ивовым прутиком, медленным шагом он подошел к Рифгату.
— Такой подлости я от тебя не ожидал, Рифгат, — сказал он, и красивые губы его уже не улыбались.
— Какой подлости?
— Мы уже не школьники, давай говорить открыто.
Рифгат молчал.
— Ты знаешь мое отношение к Миляуше, — продолжал Шакир.
— А ты мое…
— Знаю! — сказал Шакир, прервав Рифгата. — Тут мы с тобой в одинаковом положении. Поэтому я держу себя строго с Миляушей. Жду, когда сама Миляуша решит этот вопрос. Это честно и по-товарищески. И ты должен был так поступить. Я бы не мог позволить себе такого свинства…
— Какого свинства?
— Ты ее насильно поцеловал. Я видел!
— Это мое дело!
— Нет, это не только твое дело. Не шути, Рифгат! Я могу забыть это только при одном условии: если ты добровольно уйдешь в сторону, уступишь мне дорогу. Только так! Если ты не примешь это условие, пеняй на себя.
