За несколько дней до Октябрьской годовщины он не выдержал и зашел к командиру отряда.
Командовал отрядом сам Угланов. Он уже знал Камиля как умелого пулеметчика, солдата с боевым опытом, хорошего агитатора и пропагандиста и в будущем, после окончательного выздоровления, хотел назначить его командиром одной из боевых групп.
— Как здоровье, товарищ Ибрагимов? — приветливо спросил он вошедшего Камиля.
— Здоровье ничего, товарищ командир. Но чем лучше здоровье, тем хуже на душе.
— Скучаете? По родггым местам? По жене, детям?
— Не об этом речь.
— А о чем же?
— Почему мы бездействуем, товарищ командир?
— А-а, вот в чем дело! Но ведь каждое действие должно быть подготовлено. Мало будет от нас пользы, если мы начнем действовать необдуманно, не взвесив своих возможностей, и сразу же обнаружим себя. Вот наступает зима, и нам надо сделать все, чтобы во время холодов не замерзнуть…
— Все это верно, товарищ командир. Но ведь и Красная Армия воюет в очень тяжелых условиях, имеет большие потери. И она сейчас очень нуждается в нашей помощи. Конечно, о себе надо заботиться, но ведь без риска воевать нельзя. По-моему, мы обязаны вести непрерывные действия против врага, не давать ему ни минуты покоя. Мало ведь уметь ловко прятаться от врага…
Слова Камиля задели Угланова за живое. До сих пор он считал, что как командир он действует Правильно, Да и партизаны, кажется, одобряли его осторожность. А вот пришел новый человек, и посмотрел на дело по-иному. И кажется, в его словах есть правда. Однако признать сразу справедливость слов Камиля Угланов не смог. Ответил внешне спокойно, но не просто.
— Вероятно, вы со своей точки зрения правы, хотя и мыслите односторонне… Да и сами вы считаете себя у нас временным человеком.
Камиль или не понял укола, или сделал вид, что не понял его.
— Думаю, что никто не собирается партизанить вечно. Но я знаю: вся страна готовится встретить праздник Великого Октября какими-то делами.
— Мы тоже готовимся.
— Я этого не чувствую, товарищ командир.
— Хорошо, если к тому времени будете чувствовать себя здоровым, сможете принять участие…
— Буду ждать.
— Ждите… А если говорить серьезно, ваше беспокойство не лишено основания. И хорошо, что вы высказались откровенно.
Наступил канун Великого Октября, но ни о какой операции Камилю никто ничего не говорил. Его, как обычно, поставили на пост.
Лес. Все деревья, кроме сосны и ели, давно уже сбросили свой пожелтевший наряд. Ржавые листья папортника и засохшие стебли крапивы выглядывают из-под недавно выпавшего снега. Торопя зиму, в верхушках деревьев свистит холодный северный ветер: тоскливо плачут свисающие пучками обнаженные березовые ветви, злобно воют торчащие, подобно оленьим рогам, голые дубовые сучья, величественно и торжественно шумят иссиня-зеленые, пышные, как и летом, кроны сосен — им холод нипочем. Широкие внизу темно-зеленые ели устремили ввысь минареты своих вершин, и стоят они, не желая склоняться перед свирепым ветром, прямые и непреклонные, лишь слегка покачиваясь.
