Погода завтра изменится | страница 4
— Было дело... — повторяю.
— Под Полтавой?
— Точно. Как вы угадали?
Неожиданно я испытываю к этой девушке безграничное доверие.
— Между прочим, одно время я занимался боксом. Потом бросил. Потом не до бокса было...
— Почему? — спрашивает девушка.
Красивая все-таки она, снежная королева. Но мое доверие к ней так же неожиданно пропадает.
— Причины разные... — говорю. — А вы давно здесь обитаете?
— Целую вечность. Нас, как видите, уже и снегом успело занести.
— Вы откуда приехали?
Она смотрит на меня, прищурившись, будто прицеливаясь. Сейчас уколет взглядом. Нет, не уколола... Длинные заиндевевшие ресницы дрогнули, она отвела взгляд и сказала, приятно растягивая слова:
— Из Ма-а-сквы. Вы бывали в Москве?
— Нет, не бывал. Не приходилось. Большой городище, наверно?
— Еще бы! — исчерпывающе говорит она. — Я жила на Большой Бронной.
— Разве еще и Большая есть? — удивляюсь я. — Я знаю песню про Сережку с Малой Бронной...
— Есть и Большая, — говорит она. — Только не понимаю, почему их назвали так. Большая Бронная намного меньше Малой. — Она улыбается, наверно, ясно представив себе эти малые и большие московские улицы, шумные дворы и все такое, что недоступно даже воображению моему. Подумать только: Москва!
— А иногда мы бегали к Театру сатиры и встречали знаменитых артистов... А во дворе одного из домов на Малой Бронной — мастерская известного скульптора. Мы приходили к нему, и скульптор показывал нам свои скульптуры. А еще неподалеку от нас старый собор. Такой огромный-преогромный. И старый такой... говорят, в этом соборе венчались Пушкин и Наталья Гончарова.
Она говорила торопливо, щедро пересыпая слова звуком «а». И мне этот звук казался сейчас каким-то совершенством, самым главным в русском языке. Недаром же и в алфавите букву «а» поставили на первое место.
— А потом выпускной вечер. А потом... Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье!..
— У вас родители в Москве? — спросил я.
— А где же им еще быть?..
— И они вас отпустили?
— Отец — да. Мама — нет. А я, между прочим, принципиально уехала. Утверждают, что если отец какой-нибудь ответработник с большим окладом или профессор с именем, то дети их — потенциальные тунеядцы. Вот я взяла и уехала.
— У вас отец профессор?
— Нет, военный. — Она засмеялась. — Генерал от инфантерии.
— А-а... — сказал я удивленно и, нахлобучив шапку, засунул руки в карманы телогрейки.
— Ну, всего вам... до свидания.
Девушка шагнула за мной.
— Постойте.
Я остановился.
