Леня, сразу застеснявшись в ее комнате, принялся преувеличенно деловито разбирать и прикидывать на вес чемоданы.
— А ты что там делаешь? — спросил он немного погодя.
— Я прощаюсь.
— Со стенками?
— Да, и с окнами. Ты ведь еще ничего не знаешь. Когда-нибудь я тебе все расскажу. — Заворачивая пакет, она подошла в последний раз к своему окну, с которого уже была снята занавеска, и вдруг, разом задохнувшись, схватилась рукой за раму: на той стороне улицы, в дымных фиолетовых сумерках, светилось синим светом знакомое угловое окно, и за туманной легкой занавеской, ссутулив широкие плечи и знакомо раскачиваясь, медленно подходил к нему человек. Он подошел и в раздумье задержался на мгновение, притронулся рукой к странному цветку на подоконнике, и, отвернувшись, пошел от окна, заложив руки за спину, и исчез в глубине комнаты. И вот снова стал приближаться к окну той размеренной, неторопливой походкой.
Окно светилось среди густеющих зимних сумерек, и дым, теснясь, клубился из труб, и угол дома уходил обрывом вниз, в пропасть, полную морозного воздуха, и человек в синем окне ходил из угла в угол. Все было знакомо, как во сне, приснившемся во второй раз, а в углу возился Леня, собираясь вытаскивать чемоданы.
Обернувшись, он увидел, что она безутешно плачет, прижимаясь лбом к стеклу.
— Что с тобой? — спросил он растерянно. — Может быть, тебе не хочется уезжать?
Она, не оборачиваясь и все еще плача, отрицательно покачала головой.
Тогда он оставил в покое чемоданы и подошел к ней.
— Знаешь, я все время об этом думаю, — сказал он, — все случилось очень хорошо, но немного странно. Ты обещала мне сегодня рассказать, за что ты меня полюбила.
Она нехотя обернулась и подняла на него жалкие, заплаканные глаза. На минуту она увидела его необыкновенно ясно.
Он испуганно глядел на нее, расстроенный, сбитый с толку. Лицо скорее славное, чем интересное, и скорее безобидное, чем красивое, но это не беда. Вот с ушами что-то неладно. Не то они торчат, не то просто... круглые какие-то.
— Ты не рада?.. Тебе не хочется уезжать отсюда? — спросил он упавшим голосом.
— Зачем ты спрашиваешь? Я не знаю... Я ничего не знаю...
Она старалась перестать и успокоиться, но все всхлипывала и всхлипывала, никак не могла остановиться.
— Может быть, ты любишь кого-нибудь... другого? — наконец, запинаясь, выговорил Леня.
Она молчала, крепко сжав губы.
Он посмотрел наконец ей прямо в лицо и увидел ее сияющие глаза, смотревшие куда-то мимо.
