, Религиозное сознание язычества I: Основные вопросы философской истории естественных религий (Pro-legomena).—Религии Индии (Москва 1902), стр. 29— 102.
> 73) Стр. 7, 128 сл.
> 74) См. особенно стр. 131; „итак принимая во внимание, что филологические и философские изыскания в области дохристианского словоупотребления слова «вера» с целью выяснить «новозаветное» значение этого слова имеют тенденцию отрицать боговдохновенность (?!?) писаний ап. Павла, страдают малонаучною предзанятостью взгляда (?) и потому малосодержательностью (?), то мы отклоняем от себя эту неблагодарную задачу“...
696
εἰς есть чисто новозаветное создание и объясняется по аналогии с βαπτίζειν + εἱς, между тем существ. πίστις связывается всегда (—кроме Кол. II, 5—) с ἐν, с которым — напротив — не встречается πιστεύειν. Все это не мало служит к точнейшему постижению апостольской идеи >75). Без всех этих и подобных условий — механический подбор цитат с чисто внешнею их классификацией бывает обратно пропорциональным усердию по своим результатам. Не говорим о частных странностях, что таким путем в объем „объектов веры“ попадают: „все“, ложь, кто-нибудь, возможность — существования опоров, все есть, употреблять в пищу, известного рода мудрствования, прихода и т. п. Гораздо важнее, что при этом неразборчивом нагромождении необходимо сглаживается специально апостольская особенность, растворяясь во множестве других признаков и принижаясь до их уровня. В итоге неизбежно получается общая формула, что у апостола не находится определения веры и встречаются лишь описания >76). Этот неутешительный вывод заставляет думать, как будто автор ищет того, чего нет в действительности и не предполагается. В этом сказывается роковая сила принципиальной отвлеченности авторского воззрения, что в речи об „объектах веры“ забывается и исчезает самая вера, как реальный объект. Если у благовестника не дается желательного определения веры, то, разумеется, отсюда ничуть не вытекает, чтобы он не соединял с нею определенных предикатов, а потому и требовалось установить, какие особенные жизненные явления мыслились у апостола под именем веры. Но о. И. Беляев опять отклоняется от этой цели. Дорога к ней была закрыта уже ранее, и направление взято совсем в иную сторону. Мы констатировали, что у автора улетучивается все оригинальное в понятии веры среди массы всяческих квалификаций, закрепленных за нею широким употреблением термина. Едва ли нужно аргументировать, что вместе с этим обязательно стушевываются пред нашим взором и самые реальные черты, которые теряют свою типическую характерность в ряду прочих качеств, отмечаемых словом πίστις.
