— Я знаю от отца моего, Иоанникия, — сказал авва Клеопа невозмутимо, — что в монастыре бо́льшую заботу нужно уделять брату ревностному, чем грешному. Грешному скажешь, чтобы он исправлялся, и он поймет тебя, поверит, ибо он знает, что грешен. А ревностный с трудом очищает свою ревность от гордости. Особенно если делает всё по правилам, он не понимает, когда ты говоришь ему, что он может пасть, тем более если считает себя исправившимся, к примеру, думает, что он лучше других. И когда ты молод, трудно бывает не искушаться этим помыслом. Потому старцы установили, чтобы духовная жизнь развивалась под присмотром искушенных.
— Оставь, преподобный, — сказал и авва Емилиан, — нет и такого закона, что все ревностные должны пасть!
Не было такого закона, естественно, потому что духовная брань не идет по писаным законам. Но у аввы Клеопы был опыт многих происшествий, и он хотел предотвратить любой несчастный случай. Однако совет старцев решил, тем не менее, рекомендовать авву Иоиля к принятию священного сана.
— Поможет ему и благодать Божия, чтобы он не пал, — сказал авва Арсений.
Теперь все были убеждены, что несчастье возможно, но решили, согласившись с аввой Арсением, что дар священства может защитить от него. Только авва Клеопа не был убежден в этом. Но, следуя решению совета старцев, написал митрополиту, и через несколько недель Иоиля вызвали в Яссы для рукоположения.
Когда он вернулся и начал служить, это был другой человек. Благодать усугубила и серьезность его, и благоговение. Он казался архангелом с огненными крыльями, так что его невозможно было отличить от Архангелов, изображенных на диаконских вратах церкви Лэпушняну в Слатине.
Следуя древнему правилу, которое он применял к каждому вновь рукоположенному, отец Клеопа направил его служить сорок Литургий в Рарэ́у, уединенный скит монастыря Слатина, расположенный высоко на горе Рарэ́у, возвышающейся над Кымпулунг Молдовенеск[65].
У скита этого одно из самых чудесных месторасположений из всех румынских монастырей. Воздвигнут он на гористом берегу Бистрицы, называемом Румынским скатом, на том берегу, где отшельничал авва Сысой[66], когда австрийцы оккупировали Буковину, ибо сначала он подвизался на другом склоне. Прямо из скита открывается вид на горный хребет за Бистрицей, начиная с Барнара и кончая Чахлэем. Справа, поднимаясь, словно спина гигантского медведя, целуется с небом Джумалэу, а сзади высится вершина горы Рарэу с Камнями Госпожи, Камнем Зубра и Попов Рарэу, а за ней следуют горы Тодиреску, спускающиеся вниз к Слэтиоре. Из Рарэу видны и горы Адам и Ева над Пожорыцей, где в те времена еще был действующий скит с несколькими монахами.
