Чтобы добраться из Слатины в Рарэу, нужно целый день идти пешком, 40 километров, надо пройти через Гэинешть, через Стулпикань и затем от Слэтиоры подняться вверх на горы Тодиреску, где тебя может ожидать радость встречи с медведями, поэтому лучше никогда не оказываться в одиночестве, когда тебя настигнет эта радость! С Тодиреску поднимаешься прямо в скит под Камнем Зубра за полчаса.
В скиту жило тогда десять старых пустынников и один-единственный священник, авва Кассиан игумен, так что священник, присланный из Слатины, освободил его от служб, особенно от утомительного полунощного богослужения. Но авва Кассиан все же приходил в храм, только не так уставал, как когда совершал службу.
Спустя недели две после отправления аввы Иоиля в Рарэу авва Клеопа был разбужен одним пустынником из Рарэу, который с посохом и котомкой спустился с гор, чтобы принести чудную весть.
— Меня послал игумен Кассиан известить тебя, что авва Иоиль, которого ты прислал служить, говорит, что ночью на утрене, в алтаре, свечи на престоле загораются сами. Он их тушит, а они загораются опять!
— Твоя святость тоже видел это?
— Нет, я не видел, но он говорит, что так бывает. Игумен просит совета, что делать. Затем и послал меня.
— А Иоиль что делает? — спрашивает авва Клеопа.
— Молится, почти не ест, ослаб, глаза у него впали от поста. Он одно твердит, что в алтаре происходят чудеса.
— Иди назад в скит, преподобный, и скажи Кассиану, чтобы он отослал Иоиля сюда. Пусть возвращается сейчас же, — велел авва Клеопа.
На другой день к вечеру авва Иоиль пришел. В лице он изменился и, казалось, был погружен в какую-то мысль.
— Отец Иоиль, завтра ты пойдешь на послушание на виноградники в Котнары, — сказал ему отец Клеопа, ничего не спрашивая его о свечах.
У монастыря было шесть гектаров виноградников в Котнарах, обрабатывали их монахи, а когда начинался сезон спешных работ, нанимали мирских работников.
— Чтобы я работал вместе с мирянами? — спросил недоуменно авва Иоиль.
— Как я сказал, с монахами, с мирянами…
— А вы знаете… — и авва Иоиль начал рассказывать о происшествии со свечами, чтобы оправдаться и получить отсрочку.
— Оставь это, — остановил его авва Клеопа, разгадав его мысли. — Иди в Котнары.
Когда авва Иоиль ушел, отец Клеопа сказал авве Кириллу, бывшему там:
— Искушение постигло его раньше, чем можно было ожидать. Он слишком торопился. Он ускорил его. Бесы взяли его в оборот. Призраки — что ты думаешь, твоя святость? Думаешь, это Бог стоит и возжигает свечи Иоилю? Бесы свели его с ума. Кто знает, что было бы, если бы мы еще оставили его в Рарэу. Одному такому, как он, после каких-то видений бесы внушили убить своего духовника, и он сделал это, думая, что это веление Божие. Теперь трудно сказать, что было бы с ним. Я послал его на виноградники, чтобы он отвлекся, занялся трудом, с братиями и мирянами. Другого способа нет. Если б мы стали объяснять ему, он не поверил бы нам, не понял бы нас. То, что он видел, для него важнее того, что он услышал бы от нас. Если случившееся было от Бога, тогда он успокоится, вернется назад осенью и больше не станет никому рассказывать о случившемся. Если же это не было от Бога, он взбунтуется, и даже не знаю, что выйдет из его бунта. Мы должны испытывать духов. Отцы все учат нас не верить видениям. Не знаешь, что говорит один авва из Патерика? «Если даже Христос явится тебе, не верь этому и скажи, что ты грешник, недостойный того, чтобы Он являлся тебе»
