— Ну, неверующий, вот что я тебе скажу: знай, что Матерь Божия не оставит нас.
Так оно и было, потому что всегда приходили люди и приносили мешок-другой муки.
За всю мою жизнь я больше не встречал человека, столь отрешенного от всего земного, как отец Клеопа. Он отдавал все, не жалел ничего, и неважно, насколько добротна или красива была вещь. Но если кому-нибудь случалось нарушить в чем-нибудь духовные распорядки, то приходилось бежать прочь с глаз его, потому что он ругал так, что слышно было в горах Тэчуны.
Так прошли эти два года засухи, и ни разу нам не пришлось лечь спать голодными.
Иеродиакон Макарий Тэнасе
Чудо Божией Матери
В те два года засухи люди шли крестными ходами с иконами, служили всенощные бдения в монастырях. И в Сихастрии тоже.
Однажды в 1947 году вошли к отцу Клеопе четыре человека в национальных костюмах, они были из Мето́ка Бэла́н, и стали просить его отдать им икону Пресвятой Богородицы, что в нашем храме, чтобы они пошли с ней в свое село, иначе «все мы умрем с голоду». Сначала Батюшка не хотел, но, видя, что они настаивают, отдал им святую икону. И отпустил с ними также двух священников: отца Нафанаила Илиеску и отца Софрония Унгуря́ну из Секу, который жил тогда у нас.
После того как все поклонились иконе, они взяли ее и понесли через поле, выжженное солнцем. Там остановились, священники начали читать молитвы о даровании дождя, а люди пали ниц на землю, обливаясь слезами. Не успели еще окончить молитв, как небо потемнело от туч и со всех сторон загрохотали раскаты грома. Дождь шел до утра.
Слух о том, что икона из Сихастрии даровала дождь, быстро разошелся, пришли люди из Крэкэо́нь, взяли святую икону к себе, и прошел дождь и у них. И так из села в село прошла святая икона до самого Ро́мана.
После этого дождь стал идти везде, так что следующий 1948 год был изобилен всякими плодами.
Архимандрит Арсений Папачо́к[43]
Он был великий духовный человек и подвижник
Я действительно был рад и много пользы получил, когда познакомился с отцом Клеопой однажды лютой зимой, в феврале, и когда он принял меня в Сихастрию, хотя меня преследовали. Я уже был одет в подрясник, я не был новоначальным, я уже провел года два в монастыре. И на одном совещании с несколькими самыми приближенными отцами — с Паисием, Ианнуарием, Кассианом и Макарием, почтенными насельниками монастыря Сихастрия, — отец Клеопа нашел подобающим отправить меня в лес, в пустыню.
Места эти были довольно чужие для меня, располагались в большом отдалении от мира и были мне незнакомы: лес, горы и пропасти. Потом пошел снег и мела метель 13 дней непрерывно, так что замело все тропинки. И меня навестили спустя некоторое время, жив ли я еще, потому что никто не мог представить себе, что я еще жив. Конечно, они нашли меня живым. Я был веселый, живой и получил огромную пользу.
