Душа его, отрекшись от мира и возлюбив единого Господа, совершенно отрешается от всяких мирских дел. Она все отметает от себя, все презирает, все считает ни во что (Слово 30, § 18).
Преподобный Иоанн Лествичник полагает, что это самое блаженное состояние человека, когда человек стал так близко к небесному миру и его центру — Богу, что уже не может оторваться от созерцания Бога и красот райской жизни. Он живет уже особой, таинственной жизнью, непонятной для простых смертных. Он доходит до ведения высоких небесных тайн, открываемых ему Духом Святым. Пламенея сыновней любовью к Богу, он вместе с пророком непрестанно взывает: Возжада душа моя к Богу крепкому, живому (Пс. 41, 3; Лествица 30, § 15).
Кто достигает этого равноангельского состояния, тот нередко забывает о самых необходимых телесных потребностях — пище, сне, покое и так далее. «И это неудивительно, — рассуждает преподобный Иоанн Лествичник, — потому что противоположная земным удовольствиям блаженная любовь часто лишает подвижника желания пищи» (Слово 30, § 48). Святой Лествичник представляет даже, что тело аскета на этой степени нравственного совершенства вряд ли может подвергаться обыкновенным болезням, потому что оно очищено и некоторым образом со-делалось «нетленным в пламени непорочности» (Слово 30, § 19).
Любовь как совокупность всех добродетелей — подательница чудес, бездна озарения, очищенный источник, увенчивает аскета невыразимой красотой и соединяет его душу и все существо неразрывными узами с источником любви — Богом (Слово 30, § 35, 12). Какая, кажется, недосягаемая высота достигнута наконец тружеником Христовым! Каким неизмеримым небесным светом он теперь освещается!
Но преподобный Иоанн Лествичник учит, что и здесь, на этой духовной высоте, подвижника преследует опасность падения. И в этой области света его может поглотить гибельный адский мрак. И здесь враг спасения не оставляет воина Христова. Иногда, являясь в образе Ангела света (см.: 2 Кор. 11, 14), он льстит, похваляет, возвышает подвижника, сообщает ему разные откровения, употребляет всевозможные хитрости, коварство, стремясь обольстить и снова погубить очищенную душу.
И на этой высоте требуется постоянство, трезвенность и бодрствование, а более всего нужен подвижнику смиренный образ мыслей (Лествица 29, § 10). Это духовное оружие — смиренномудрие — ограждает усовершающегося от всех раскаленных стрел диавола. Оно, как несокрушимая стена, сохраняет его от полчищ злых духов. «Смиренномудрие есть Божий покров... недоступное никому тайное сокровище...
