[73].
В монастыре же все предпочитают сами себя наставлять на путь спасения, и
попытки настоятеля преподать какой-либо урок, относящийся к конкретному лицу,
воспринимаются этим лицом чаще всего с немалой надутостью, как незаконное
вмешательство в его личную свободу и в личную его жизнь.
К тому же нередко даже самые общие поучения, им
высказываемые в братском собрании, вообще рассуждения его о вере и
подвижничестве, хоть бы и со многими цитированиями, также выслушиваются не без
нетерпеливого покашливания и какого-то свербящего ощущения в животе. Почему-то
у братий часто возникает непонятное недовольство и даже подозрение, что их
«настоятель» что-то разумничался и что это он играет, строит из себя этакого
учителя-старца. «Ну чем он мудрее нас? Книжек, что ли, больше прочел? Ну что,
повезло ему, сподобился начальствования,– думает иной,– сделали бы меня
начальником – я бы гораздо лучше повел дела обители». Постоянно приходится
сталкиваться с фактом, что многие из братий пригревают у сердца именно такую
уверенность, что поставь их начальниками над монастырем, и они гораздо лучше бы
справились с настоятельскими обязанностями, чем их «дутый» игумен. Но, конечно,
подчиняются, «несут послушание», несут точно так, как грузчики носят тяжелые
мешки, работая на вокзалах, или как рабочий на фабрике носит какие-нибудь предметы
и терпит иго своего начальства, потихоньку поругивая его. И действительно,
почему надо верить, что данный человек, будучи настоятелем, заслуживает доверия
в вопросах духовных? А имеет ли он сам право считать себя учителем? Здесь и с
одной, и с другой стороны может быть немало ошибок!
Во-первых, сам настоятель должен смотреть на себя как на
наиболее немощного и никуда не годного монаха, лишь за послушание обязанного
учить и подсказывать братии, в чем их ошибки и слабости. С другой стороны,
важно братиям понять, что не возраст, не житейская умудренность, не смекалка и
горячность характера, даже не склонность к психологическому анализу делают
человека способным мудро вести себя в вопросах духовного устроения обители, но
именно умение не надеяться на себя, предоставляя действовать Самому Господу,
умение «самоустраняться», сомневаться в себе, бояться своей воли, осторожно
нащупывать, на что есть воля Божия и на что нет. Беда, что монастыри наши с
самого своего начала устраиваются, как какие-то мирские организации:
назначается начальник, увешивается санами и крестами, получает задание
отстраивать здания и заселять их насельниками; затем все силы бросаются на
изыскание денег и средств для строительства; вслед за этим – по ходу уже –
набирается вспомоществующая этой цели братия. Естественно, что в такой череде
дел настоятель воспринимается лишь как старший прораб или директор.
